Солги мне - [10]

Мэдди поднялась на ноги, вытащила из буфета терку и начала тереть сыр, стараясь не смотреть Треве в глаза.

— Я нашла под креслом его машины черные кружевные трусики с дыркой. Меня это немножко беспокоит.

— Ух ты. — Трева замерла на месте. — Да уж. Меня бы тоже забеспокоило. Женские трусики, говоришь? — Она слегка прикусила губу. — Кто бы мог их оставить? Бет?

— Не знаю. — Мэдди усердно налегла на терку. — На них не было ярлычка с именем. По-моему, это не важно. Ведь Бет не давала мне никаких обещаний, а Брент давал. И будь у меня доброе сердце, я бы только посочувствовала Бет.

— Не морочь мне голову. — Трева вновь принялась за макароны. — Все знают о твоем ангельском терпении, но даже оно когда-нибудь да лопнет.

— Честно говоря, я не перевариваю Бет, — сказала Мэдди. — Она спала с моим мужем; всякий раз, когда я вижу ее, мне хочется сплюнуть. Но ей тоже пришлось несладко. Бет решила, что будет правильнее всего явиться ко мне и выложить правду. Тогда ей досталось по первое число. — Мэдди прекратила тереть сыр и вспомнила лицо Бет, вытянувшееся от досады, когда Брент сказал, что все кончено. — Мне кажется, она любила его, — добавила Мэдди.

Трева фыркнула, и Мэдди опять взялась за терку. Натирание сыра — прекрасное средство отогнать неприятные мысли. Если внимательно следить за костяшками пальцев и вовремя переворачивать кусок, в конце тебя ждет награда — миска тертого сыра, — а ведь отнюдь не всякий способ отвлечения внимания дает такой полезный результат.

— Тебе нужно купить специальную пластиковую посуду с теркой в крышке, — сказала она Треве. — По-моему, их продают в магазинах «Раббермейд» и «Таппервеэр».

— У меня на кухне столько этого хлама, что я могу открыть свой собственный «Раббермейд», — заметила Трева. — По-моему, я вот-вот сдохну от фторуглеродного отравления. Оставь в покое пластмассовые изделия и скажи мне наконец, что на сей раз ты разведешься с этим мерзавцем.

Мэдди зябко повела плечами:

— Может быть, я попросту прикончу его. Только не дрогнула бы рука. Что, если мне кого-нибудь нанять? Мальчишка-газетчик тоже ненавидит Брента. Может быть, нам удастся договориться.

— Так ты ненавидишь его? — уточнила Трева.

Мэдди задумалась. Ненавидит ли она мужа? Да, она сердита на Брента за то, что он устроил всей семье веселую жизнь, но злость и ненависть — это разные вещи. Быть может, Брент слишком безразличен ей, чтобы его ненавидеть. Лучше назвать это неприязнью.

— Только если он и вправду натянул мне нос, — сказала Мэдди. — А если нет, тогда я просто не люблю его. Что действительно способно заставить меня пожелать Бренту разбиться в лепешку на шоссе, так это измена.

— Какая отличная мысль, — отозвалась Трева. — Кабы мы сумели отличить тормозной шланг от садовой кишки, можно было бы его подрезать.

— Давай подрежем и то, и другое, — подхватила Мэдди, радуясь возможности сменить тему. — Не разбить бы сердце Глории, ведь она только затем и живет на свете, чтобы делать соседям замечания по поводу их лужаек.

— Я слышала, Глория тоже собирается разводиться, — сказала Трева. — Позвони матери и выясни подробности. Если даже я знаю об этом, твоя матушка, верно, уже раздобыла копию судебного иска.

Мэдди поморщилась.

— Значит, и мне предстоит что-то в этом роде, — ответила она. — Поползут слухи, люди станут сочувствовать, жалостливо гладить Эм по головке. Потом начнут названивать учителя, объясняя, что теперь-то им ясно, отчего их усилия пропадают даром. Детишки на игровой площадке станут докучать Эм расспросами…

— Эм как-нибудь переживет, — заверила ее Трева, начиняя сыром новую порцию маникотти.

— Это меня не утешает, — сказала Мэдди. — Я хочу, чтобы девочку окружали любовь и спокойствие. Она обожает Брента.

Трева бросила на нее полный недоумения взгляд.

— Значит, ты согласна ради ребенка мириться с неверностью мужа? Перестань трепаться.

Мэдди в свою очередь уставилась на Треву и спросила:

— Неужели ты согласилась бы разлучить Мэл и Хауи? Трева поперхнулась и изо всех сил стиснула ложку.

— Я готова на все, чтобы защитить своих детей, но ни за что на свете не стала бы терпеть такого человека, как Брент, — сказала она.

— А ведь есть еще моя мать, — добавила Мэдди. — Это, конечно, пустяк…

— Шутишь? — Трева покачала головой. — Я ни за что не пожелала бы объясняться с твоей мамашей; но если ты думаешь, что тебе удастся утаить от нее такое событие, ты глубоко заблуждаешься. Сплетни — ее родная стихия.

— Прибавь к этому свекровь, — продолжала Мэдди. — Хелен никогда особенно меня не жаловала. Она проклинает меня по семь раз на дню.

— Ты моложе Хелен, и она никогда тебе этого не простит, — заметила Трева. — Согласись, тут есть и твоя вина.

Мэдди вновь принялась возить сыром по терке, давая занятие рукам — лишь бы не думать о своем будущем.

— Наконец, все прочее население Фрог-Пойнта, — сказала она. — Похоже, наш городок стоит на пороге войны.

— Из-за тебя, что ли? Черта с два. — На лице Тревы появилась презрительная гримаса. — Никому и в голову не придет сказать хоть одно дурное слово о Мэдди Мартиндейл, Вечной Девственнице города Фрог-Пойнт. Даже такой мегере, как Хелен Фарадей.