История — это не один длинный отрезок процветания единственной цивилизации, но люди сумели сохранить различные цивилизации в течение пяти тысяч лет или около того. Тысячи лет, может, это и трудно в начале осознать, но если учесть, что динозавры господствовали над планетой более чем 160 миллионов лет, пять тысячелетий только мгновение ока во времени. И в течение этого мгновения многие цивилизации рухнули, иногда безвозвратно, а чаще их просто сменяли новые.
Людям любой павшей цивилизации, которым удалось выжить, приходилось свыкаться с «новым миром». А это редко оказывалось легким процессом.
В древнем мире могла исчезнуть одна цивилизация, в то время как иной появлялся в другом месте. Каждый, возможно, был неизвестен другому. Римская империя уменьшилась, в то время как города-государства Майя достигли своего зенита. Анасази[1] уже процветал, в то время как Европа только вышла из Средневековья. Точно так же, цивилизация Египтян могла уменьшиться на какое-то время, затем восстановиться, чтобы в конечном счете быть разрушенной и завоеванной другими.
В двадцать первом веке цивилизация гораздо более едина, взаимосвязана и глобальна, чем когда-либо прежде. Ни одна цивилизация во всей человеческой истории не зависела от технологий и ресурсов, которые поддерживали его так сильно, как мы сегодня. Мы никогда не жили так, собранные вместе в городах, которые могли быстро оказаться непригодными для жизни из-за незначительных катаклизмов. Все же мы все еще сталкивались, возможно более часто чем когда-либо, со всеми факторами, которые коренным образом изменили или уничтожили жизнь наших предков: изменение климата, войны, экономический крах, экологические проблемы, неразумность, болезни. Но в современном мире оружие являлось более разрушительным, болезнь могла распространяться быстрее, неразумность и ненависть могли распространяться более широко и немедленно, недовольство росло, и мы, кажется, создали новые проблемы гораздо быстрее, чем могли обеспечить их решения, что в конечном итоге только приводило к новым угрозам.
Возможно, мы могли бы адаптироваться, и наша цивилизация не только выжила бы, но и процветала бы. Мы все еще ничего не могли поделать, но могли задуматься: Какова будет жизнь, если мир, который мы знаем исчезнет? Кто выживет и как? Найдем ли мы индивидуальные или коллективные пути борьбы или же будем находиться под репрессивной системой социального контроля? Перейдем к феодальному обществу или к чему-то более примитивному? Будем ли иметь дело с новой формой человечества? Будем мы или наши потомки помнить, какова была жизнь в 2012 году? Сможем ли мы осознать завтрашний мир? Будет это похоже на темную фантастику или это будет что-то совершенно сюрреалистическое?
Авторов «Отважной Новой Любви» мы попросили задуматься о том, что произошло бы, если миру, который мы знаем, настал бы конец. Мы также попросили их рассмотреть на что любовь, возможно, — самая главная из всех человеческих эмоций, будет похожа в этом мире. Любовь, в конце концов, именно то, что заставляет нас хотеть выжить, бороться, надеяться и мечтать.
Точнее, мы попросили, чтобы они рассмотрели, на что будет похожа любовь для молодых. Ибо независим от того, что нам приносит завтрашний день, новое поколение — кто выходят из детского возраста и несут или вынуждены нести бремя взрослой жизни, те, на которых лежит ответственность за любое будущее. И для молодых, любовь иногда действительно все, что им нужно.
Их разнообразные ответы и составили сборник рассказов «Отважная новая любовь».
§ 1. «Скрытая лента»
Джон Ширли
Лос Анджелес, 2044 год.
Пронизывающий ветер трепал длинные волосы Джорджио, в то время как он пытался устоять на веревочном мосту на уровне тридцатого этажа. Раскачивающийся мост тянулся от пропитанной кислотой высотки позади него и до самого своего основания на старой башне Би-Пи Билдинг. Совсем недавно были кислотные дожди, вспомнил он, а это значило, что если защитное вещество на тросах уже поизносилось, то они могли и не выдержать. Он прошёл ещё три шага вперед в затемненную часть моста…
Солнце клонилось к закату позади Би-Пи Билдинг. Скоро стемнеет.
Мальчик прошёл ещё семь шагов вперёд, и тут от порыва ветра веревочный мост головокружительно покачнулся. Мальчик вцепился в плетение прогнивших тросов, в то время как плотный, удушливый воздушный поток завывал и ревел словно живое существо. Он пошатнулся влево и чуть было не перегнулся через трос. Он держался до тех пор, пока ветер не поутих хотя бы чуть-чуть. Веревочный мост, продолжая раскачиваться, медленно осел до своей осевой линии. Положительный момент заключался в том, отметил он, что его было не так-то просто пристрелить из ружья. Если Лимми вернулся бы и стал бы целиться в него, то вероятнее всего, промахнулся бы.
Как только раскачивание прекратилось, Джорджио решился на рывок, преодолевая последние сто метров бегом по неустойчивой полосе беспорядочно накиданных досок разной длины, до открытого окна Би-Пи Билдинг. С глубоким чувством облегчения он перепрыгнул с веревочного моста на стальную опору, как раз в тот момент, когда пуля раздробила бетонную стену над его головой.
![Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение]](/storage/book-covers/e9/e920722c1dd3c791c3d721b761475bfdb1b777b8.jpg)
