Солдаты удачи - [26]

И тут я в первый раз засомневался, выйдем ли мы отсюда живыми…

ГЛАВА VI

Машина ползком вскарабкалась на самую вершину и остановилась. Я выпрыгнул из кузова и велел Кесслеру не выходить.

— Будь готов тронуться по моему сигналу. Здесь у тебя будет шанс стать героем.

Крауту это понравилось, он заулыбался и привычно сплюнул мимо дежурного окурка в зубах.

— Господи, командир, мы им показали и еще покажем.

Да, подумал я, мы им здорово показали, а теперь, быть может, их очередь получить свой кусок пирога.

Ван Рейс выглядел хуже, чем несколько часов назад. Как же мне хотелось помочь ему чем-нибудь: дать попить, предложить таблетку. Так не хотелось терять этого человека, этого крепкого отставного фермера. Я был эгоистом: Ван Рейс был просто очень хорошим человеком, лучшим среди нас.

— Что рана? — спросил я его.

— Такое ощущение, словно мул лягнул, — ответил он, и я понял, что его сильно мучит боль.

— Держись, друг, — попытался подбодрить я его.

Мы ползком добрались до верхушки горы, оставив Кесслера с грузовиком, а Марсдена с пленником, и стали рассматривать город. Я заметил последний из трех наших грузовиков, он стоял возле кирпичной стены. Там шла перестрелка, но я не сразу разобрался, где кто, потому что в стрельбе наступило временное затишье. Но вот снова раздались автоматные очереди. Мне показалось, что большинство наших укрылось в развалинах блочного дома. Но не все: часть их была в соседнем здании.

Террористы находились на другой стороне площади, они рассеялись лучше, чем мои люди, чью машину, видимо, здесь и поджидали. Через бинокль я стал считать вспышки на стороне врага. Мои подсчеты вряд ли можно было назвать даже приблизительными, но набралось около сорока террористов. Я перевел бинокль на грузовик, осмотрел площадь вокруг него. Два убитых наемника лежали в нескольких футах от грузовика, еще три — на улице, у подхода к площади, на которой оказались запертыми мои мэрки. Щит у них был хороший, но они не могли двигаться, да и патроны не бесконечны. Стрельба так и шла, то затихая, то возобновляясь.

— Что скажешь? — спросил я Ван Рейса, который рассматривал город через оптику своего автомата. Он был бледен, на лице выступил пот, но держался молодцом.

— Здесь оставаться мы не можем, — сказал он так спокойно, будто сообщил мне, что в восьмом заезде поставил на «Блю-боя». — Полагаю, нам тоже надо поучаствовать в этом.

Да. Он выразил мои мысли в точности. Гванда по-прежнему пребывал под ласковой опекой Марсдена, когда мы возвратились к грузовику.

— У тебя веревка готова? — спросил я лайма.

— Да, командир, — ответил он. — Хотите повесить эту скотину?

Гванда плюнул.

— Сам ты скотина, ты и все твои вояки.

— Нет, повиснет он позже, — сказал я. — Сейчас мы привяжем «полковничка» к радиатору. Привяжи ноги к бамперу, а дальше сам придумай. Смотри только, чтобы он не отвалился. Я хочу, чтобы его дружки видели это красивое лицо, когда мы вкатим на площадь.

Гванда и перепугался, и разозлился, когда услышал, что мы собираемся с ним сделать, но больше перепугался. Он стал бешено сопротивляться, хотя плотный англичанин держал его сзади за наручники да еще заламывал их так, чтобы причинить ему максимальную боль. Бас Гванды звучал уже не так впечатляюще, потому что в нем было немало страха.

— Это варварство! — орал оа — Что вы делаете! Я военнопленный!

— Ты, друг, пленный на войне, которую ты начал. В чем дело, Гванда? Тебе не нравится в Умтали? А как тебе тут нравилось пару дней назад! Затем я приказал Марсдену: — Вяжи его.

Я кивнул Марсдену, тот начал заводить веревку вокруг Гванды, а я тем временем нанес «полковнику» удар своей дубинкой в основание черепа. Сделал я это аккуратно. Гванда должен был отключиться на то время, пока мы его привязываем, но не настолько, чтобы его нельзя было привести в чувство пригоршней воды и ударами по щекам.

Мы с англичанином водрузили Гванду на капот машины. Марсден отрезал мне пару кусков веревки, которыми я привязал его ноги к бамперу. Остальной веревкой Марсден сделал пару оборотов вокруг грудной клетки Гванды, каждый раз завязывая узел, потом провел ее под мышками и крепко привязал оба конца к грузовику.

Марсден, человек крупный, с мощными руками, приложил всю свою силу, делая заключительные узлы.

— Проверь, — сказал я. Он проверил, сильно ударив по веревке рукой, и она глухо зазвенела, как тетива лука, нисколько не ослабнув.

В общем, «полковник» был повязан, как на Голгофу, и я подумал, что лучшей кандидатуры на такое мероприятие не найти. Я и сам проверил веревки: все было как надо.

— Проснись, Гванда, — крикнул я ему и плеснул в лицо водой. Несколько капель попало ему в рот, и он закашлялся. Я встал на бампер и похлопал его по щекам.

Он пришел в себя, стал ругаться и плеваться, а потом, уяснив свое положение, заорал. Он не мог смириться с тем, что сам очутился в роли жертвы. Он рванулся, но веревки не дали ему сдвинуться ни на дюйм.

Я предоставил Гванду самому себе на то время, пока излагал своим план действий.

— Делаем так, — сказал я Кесслеру. — Ты ведешь машину; рядом с тобой никого, все в кузове — мы с Ван Рейсом впереди, все остальные, — я обвел всех взгля