Солдаты — сыновья солдат - [13]

Разволновался перед вторым прыжком. Но тоже не инстинктивно. Просто сознавал, что многого еще не знает, не умеет — сколько теорией и на тренажерах ни занимайся, это все же еще не прыжок. Понимал, что многое надо изучить, набраться опыта, научиться мгновенно парировать любую неожиданность, могущую возникнуть в воздухе.

Потом научился, прошли и волнение, и неуверенность. Пришли заботы: как точнее приземлиться, как лучше сделать фигуру, как ловчее управлять куполом.

А Сергей? Что Сергей? Он тоже был влюблен в свой досаафовский дом. Пропадал там и днем и ночью. С увлечением проходил наземную науку парить. И тоже слегка набавил себе возраст, чтобы побыстрее допустили к прыжку. Допустили, и не пожалели. Первый Сережин инструктор Валерий Никифоров мог гордиться своей работой. Парашютист из Сергея получился первоклассный.

Прыгал он впервые 13 июля, с тех пор считает число «13» счастливым.

За время занятий набрал 330 прыжков, стал мастером спорта.

Была интересная жизнь — сборы, соревнования, разъезды. Полтора десятка городов, разные концы страны, новые люди. И все время движение вперед: больше знаний, больше достижений, больше впечатлений.

Теперь уже не было вопроса, что делать дальше. Поступать в воздушнодесантное училище, что ж еще.

Приехали, сдали экзамены, поступили.

Здесь, в Рязани, пути Саши и Сергея сошлись.

В их подразделение, готовящее специалистов воздушнодесантной службы, из аэроклубов ДОСААФ пришли шесть человек. Один закончил училище с золотой медалью, пятеро с отличием. Почему? Ну, что подготовка высокая, понятно, все разрядники, инструкторы, десятки, а то и сотни прыжков за плечами.

По мнению моих собеседников, любой парень, занимавшийся в аэроклубе, а тем более закончивший в нем обучение, легко может в случае нужды почти без дополнительной подготовки стать десантником (разумеется, как парашютист, не касаясь других сторон).

И все же этим роль аэроклубов ДОСААФ не исчерпывается.

Саша считает, что огромное значение имеет коллектив, та дружба, скрепленная одним из самых мужественных трудных видов спорта, каким является парашютизм. Огромная ответственность друг за друга, чувство локтя, вот что роднит клубных парашютистов. У них общие интересы, мечты. Дружба, завязавшаяся в клубах, длится подолгу. Самые близкие Сашины друзья — офицер Володя Кирсанов и Эдуард Кеер, студент Петрозаводского университета, отслуживший воинскую службу в крылатой пехоте, — это по аэроклубу. Сергей считает, что аэроклуб — великолепная школа для будущего офицера, а десантника тем более. Впрочем, он — вообще неплохая жизненная школа. Дисциплина, организованность, высокая требовательность вырабатывают характер, воспитывают важнейшие черты: волю, решительность, смелость. Не говоря уже о физической подготовке.

Ребята, приходящие в аэроклуб, чтобы заниматься парашютизмом, обычно сохраняют свое увлечение надолго.

Девчата — реже. Почему? По категорическому (но, быть может, спорному) мнению моих собеседников, у девчат другие цели, другие побудительные причины приходить в клуб. Они хотят самоутвердиться, доказать свое «равноправие», убедиться самим и убедить других, что в смелости, отчаянности, да и по физическим качествам не уступают ребятам.

Доказав и убедив, часто остывают, перестают прыгать, отходят. Зато уж если увлекутся по-настоящему, вряд ли их остановишь. Такого добиваются!..

Рано или поздно, занимаясь в аэроклубе, достигаешь потолка. Он высок, но он есть. И если хочешь совершенствоваться в той или иной области парашютизма, надо идти дальше — а куда — это уж решать в зависимости от призвания.

Если твое призвание армия, двух ответов быть не может — воздушнодесантное училище.

Вот они и прибыли в него.

Наверное, я не раскрою военной тайны, сообщив, что между училищем и домом отдыха есть некоторая разница.

Учеба будущего офицера — трудное и сложное дело.

Помню, как однажды провел несколько часов, наблюдая за этой учебой. Не участвуя, наблюдая. Не спеша прохаживаясь вдоль полосы препятствий, в бинокль следя за действиями атакующей роты, из лодки поглядывая, как наводят переправу. Так от одной экскурсии устал смертельно. Конечно, мне не двадцать лет, но ведь здесь такой жизнью живут каждый день и то, о чем сказано выше, отнюдь не самое трудное.

Проскакивать рыбкой через пылающее огнем окно и, встретив за ним штык «врага», расправиться с ним приемом самбо, молниеносно взлететь в дыму и огне на четвертый этаж горящего дома, балансируя пробежать на десятиметровой высоте по карнизу шириной в ступню, с быстротой молнии спуститься по шесту или прыгнуть в яму с водой и так далее и тому подобное — это все кое-чего требует.

А прыжки на воду или несущийся тебе навстречу ощетинившийся ветками лес! А готовый раздавить тебя грохочущий, пышущий жаром танк, под который надо нырнуть или, наоборот, вскочить ему на спину! А многокилометровые в изнуряющий зной или леденящую стужу походы!

Атаки, стрельбы, учения…

И трудные занятия в классах, требующие внимания, мгновенной сообразительности, инициативы и командирской сметки. И сложнейшая техника — все эти бесчисленные могучие машины, которые, словно легкие одуванчики, опускаются вместе с десантниками с неба. Орудия, минометы, танки, бульдозеры, радиостанции. Все это надо знать в совершенстве, уметь пользоваться, а в случае чего и исправить, починить.