Солдаты смерти - [5]

– Но я не…

– Сейчас проведём небольшой анализ, чтобы подтвердить время смерти, – Захара перевернула дага на бок и столкнула с койки.

С громким стуком он упал на пол. Через несколько секунд заключённый недовольно простонал, сел, а потом побежал к своей койке, откуда со злобой посмотрел на врача, бормоча про себя проклятия и ругательства.

– Похоже, ещё одно чудесное выздоровление, – отметила Захара с улыбкой. – Видимо, это одно из твоих многочисленных умений.

– Откуда такое непостоянство в подходах? – произнёс Мусор, и где–то глубоко под его грудными пластинами что–то щёлкнуло и зажужжало. – Вы не считаете, что на фоне продолжающихся жалоб пациента нам стоит провести ряд дополнительных анализов?

– Если я не ошибаюсь, вот этот пациент больше всего жалуется на пищу, – Захара глянула на дага. – А ещё многие тюремные банды уже давно заглядываются на его скальп в качестве расплаты за давние долги. Так, Тагнат?

Даг фыркнул и сделал жест, понятный на всех языках без слов, а затем опять прикинулся мёртвым.

– Вызови дроида–санитара, – приказала Захара. – Пусть отведёт его в камеру, – она вновь посмотрела на 2–1В. – Мусор, ты помнишь, что так и не ответил на мой первый вопрос?

– Простите?

– Мы уже прибыли?

– Доктор Коди, если вы имеете в виду луну–тюрьму Градиент–7…

– «Чистилище» – это и так баржа–тюрьма, Мусор. Куда нам ещё лететь? В открытый космос?

Она терпеливо подождала, не одарит ли 2–1В её одним из своих безучастных и бесчувственных взглядов. После трёх месяцев совместной работы с этим дроидом Захара Коди уже считала себя знатоком подобных реакций, подобно тому, как некоторые люди коллекционировали представителей редких видов с псевдогенетическими полиморфными свойствами или безделушки доимперских культур.

– Мы уже вышли из гиперпространства. Двигатели стоят почти час, а мы не двигаемся с места. Это может означать только одно, правильно? Похоже, что мы уже прилетели.

– Вообще–то, доктор, навигационный компьютер передаёт мне, что…

– Эй, доктор, – короткий палец ткнул Захару чуть ниже спины, – мы уже прилетели?

Захара посмотрела на заключённого–деваронца, растянувшегося на кровати позади неё, а затем вновь обратилась к дроиду–хирургу:

– Видишь, Мусор? Этот вопрос у всех на устах.

– Нет, я серьёзно, доктор, – простонал деваронец, меланхолично уставившись на неё. Его правый рог был перерублен посередине, отчего лицо казалось перекошенным. Он ткнул себя в живот и простонал. – Одна из моих печеней шалит. Я это чувствую. Может, я что подхватил в душевой?

– Могу я поставить более точный диагноз? – 2–1В торопливо обежал Захару, на ходу меняя инструмент в сервозахвате. Компоненты встроенного диагностического компьютера задрожали под нагрудными пластинами. – У представителей твоей расы болезни печени – не редкость. В большинстве случаев ваша кровь с высоким содержанием серебра оказывается лишённой кислорода из–за начальной степени привыкания к приёму…

– Эй, машина, – деваронец сел, показывая богатырское здоровье, и схватил дроида за захват, – ты что там мелешь о моей расе?

– Спокойнее, Гат, он не имел в виду ничего такого, – Захара положила руку на кисть заключённого, и тот отпустил дроида. Она вновь обратилась к 2–1В: – Мусор, почему бы тебе не навестить того трандошана из палаты Б–17. У него опять температура поднялась, и мне что–то не понравились его утренние показатели. Вряд ли он вообще переживёт сегодняшний день.

– Согласен, – дроид просиял. – В соответствии с программой, заложенной в меня в Государственной медицинской академии Риннала…

– Правильно. Встретимся на вечернем обходе, ладно?

2–1В помедлил, поиграв в уме с мыслью возразить, но потом удалился, оскорблённо пощёлкивая. Захара проводила его взглядом – неуклюжие ноги с несоразмерно большими ступнями прошли между рядами коек, стоявших вдоль палаты с обеих сторон. Только половина мест была занята, но и этого ей было много. Как главному врачу на «Чистилище», Захаре было прекрасно известно, что многие её пациенты симулировали болезни, продлевая своё пребывание в медсанчасти, чтобы не возвращаться в «Общее поселение». Однако путешествие было не из коротких, и запасы подходили к концу. Даже с 2–1В перспектива по–настоящему экстремальной медицинской ситуации…

– Вы в порядке, доктор?

Опустив глаза, она поняла, что деваронец наблюдал за ней со своей койки, беззаботно поигрывая сломанным рогом.

– Что?

– Вы в порядке? Вы что–то немного… ну, не знаю…

– Я в порядке, Гат, спасибо.

– Эй, – заключённый посмотрел в след ушедшему дроиду–хирургу. – Это ведро с болтами на мне потом не оторвётся, как вы думаете?

– Ты это о Мусоре? – она улыбнулась. – Поверь, он просто воплощение научной непредвзятости. Просто расскажи ему о каком–нибудь неясном симптоме, и он уже не отойдёт от тебя.

– Вы действительно думаете, что мы почти прилетели?

– Не знаю, – пожала плечами она. – Ты же понимаешь, как всё происходит. Никто мне ничего не рассказывает.

– Ага, – деваронец покачал головой и хихикнул.

На борту баржи ходило несколько прибауток, пользовавшихся у «Общего поселения» неувядающей популярностью. «Уже прибыли?», «Они считают, это можно есть?» были самыми любимыми, но «Никто мне ничего не рассказывает» – не менее. За несколько месяцев работы Захара тоже стала пользоваться этими присказками к вящему неудовольствию начальника тюрьмы и надзирателей, многие из которых мнили себя представителями высшей расы.