Солдаты Родины: Юристы - участники войны [сборник очерков] - [46]

— Как передать наше тогдашнее состояние, бессильную ярость против фашистских стервятников?

На следующий день новый налет. «Юнкерсы» сожгли остальную материальную часть, учиться стало не на чем. Училище отвели в Брянские леса, курсантам раздали стрелковое оружие и начали готовить из них пехотинцев. Но 7 июля всех погрузили в эшелоны: все военные училища эвакуировались на Восток — нужно готовить командиров для Красной Армии.

В пути эшелон два раза бомбили. На открытых платформах стояли «шкасы» — авиационные пулеметы. Из них при налетах вели огонь по самолетам противника.

— Я тоже стрелял. И чувствовал прямо-таки наслаждение, что стреляю в ненавистных гадов!

Проехали Москву, Куйбышев. Наконец — Тюмень. Училище разгрузилось. Курсантов уже ждали инструкторы. Сразу начались занятия. Прибывших разместили в казармах пехотного училища, аэродром оборудовали на окраине города. В Тюмени и перезимовали. Учились напряженно: быстрей налетать часы — и на фронт!

Весной сорок второго училище перевели в Славгород на Алтае. Степи там такие, что в любом месте — аэродром. Грунт — природная полоса для тогдашних самолетов. И в любом направлении. А настроение у всех курсантов — скорей, скорей на фронт бить фашистов!

В августе учебу закончили. К тому времени летные училища переименовали в школы военных летчиков и выпускникам присваивали не лейтенантские, а сержантские звания.

После выпуска сержанты сидели в училище: машин не хватало, наши авиационные заводы еще не развернулись полностью. Так что выпускников по мере поступления матчасти небольшими группами по 2―3 человека направляли на фронт. А остальные каждый день ждали машин.

В то время шло Сталинградское сражение. Накапливались резервы для контрнаступления. В эти резервы попала и Олсуфьевская школа летчиков. Сержантов направили в Омск, в пехоту. И 4 ноября 1942 года пехотинцы в авиационной форме прошли походным маршем через весь город на вокзал, а оттуда — на фронт.

Вот какие впечатления о Сталинградской битве остались у Василия Нестеровича:

— Где-то в середине ноября мы разгрузились на станции Филоново, северо-западнее Сталинграда. Пополнили 38-ю гвардейскую стрелковую дивизию — и походной колонной на передовую. Шли только в темное время, пять ночей подряд. 18 ноября вышли к излучине Дона. Мороз, снег. Пока шли — вроде ничего, а как останавливались — от холода деваться некуда, никаких домов, сараев. Пытались окапываться, но земля, как камень, топоры отскакивают.

А утром на следующий день — наступление. Сначала сильнейшая артиллерийская подготовка. От разрывов артиллерийских снарядов земля гудела, дрожала в буквальном смысле слова. Недалеко от нас располагались огневые позиции «катюш». Первый раз видел, как они стреляют. Очень впечатляюще. Подумалось: не дай бог оказаться под их залпом!

Немцы занимали правый, более высокий берег Дона. Но после такой мощной артподготовки мы довольно быстро прорвали их оборону. И то, что мы увидели, нас потрясло: брустверы многих окопов фашисты выложили замерзшими трупами красноармейцев.

В первый же день наступления с ходу взяли три линии обороны, в прорыв вошли танки. Началось беспорядочное бегство немцев, особенно итальянцев (оборону здесь занимала 8-я итальянская армия).

И еще о жестокости фашистов. В балках, которых очень много в донецких степях, горы трупов итальянских, иногда венгерских солдат. А ведь мы наступали первыми, так что это не результат боев. Это немцы сгоняли в балки бегущих с фронта «союзников» и там их расстреливали.

Очень много видел Туз брошенной техники: танков, автомашин, велосипедов, мотоциклов, самолетов. И в основном совершенно исправных. Бросали фашисты и склады с продовольствием.

Вот так, почти не встречая сопротивления, 38-я дивизия дошла до станции Миллерово. Тут немцы заранее подготовили линию обороны, и наступление остановилось. Это случилось в конце декабря. 9 января немцы предприняли контратаку, но ее отбили. А 10 января в наступление на Миллерово пошли наши войска. В этом наступлении В. Н. Туза тяжело ранило. Пролежал в госпитале до 21 июня 1943 года.

— Такой вот запомнилась мне Сталинградская битва, — говорит Василий Нестерович. — Конечно, это впечатления рядового участника, да и на очень ограниченном участке ее наблюдавшего. Хочу поделиться тогдашним нашим настроением. Большинство участников сражения считали — фашисты драпают, причем, очень быстро, не всегда мы за ними и поспевали, значит война вот-вот закончится. А неудача наступления у Миллерово представлялась лишь досадным эпизодом. Тем более, что вскоре наши войска освободили Миллерово и наступление продолжалось. В действительности же впереди всех нас ждали долгие-долгие два года войны…

После выписки Василия Нестеровича направили в родную авиацию. Он прибыл в распоряжение ВВС округа. Потом — город Петровск, 15-й отдельный разведывательный запасной авиационный полк. Здесь прослужил до октября сорок третьего, когда его назначили летчиком-наблюдателем 39-го отдельного разведывательного авиационного полка, в котором уже он провоевал до конца войны. Всю войну летал на отличном самолете «Пе-2», переоборудованном для нужд разведки. Начал в звании сержанта, в ноябре 1943 года ему присвоили звание «младший лейтенант», а войну он закончил старшим лейтенантом. Вместе с полком летал в небе Донбаса, Украины, Молдавии, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии. День Победы полк встретил в городе Винер-Нойштадт, примерно в 35 километрах от Вены, в предгорьях Альп.