Солдаты Рима - [65]

   -- Кто бы знал...

   Цезарь сжал кулаки, унимая прокатившуюся по телу нервную дрожь.

  -- И как, по-твоему, я должен ему это сказать?

   -- Думаю, он уже знает. - Лабиен кивнул. - Вон тот арверн, его племянник, наверняка уже всё рассказал.

   Рядом с Амбиоригом стоял высокий мужчина одетый, не смотря на холод, в кожаную безрукавку, и держал в поводу двух осёдланных лошадей. Открытые руки от плеч до самых запястий покрывала цветная татуировка, какую может позволить себе лишь вождь. На какой-то миг он повернул голову, пронзил римлян обжигающим взглядом и отвернулся.

   -- Позови... Нет, я сам.

   Невозможно прочувствовать горе отца, потерявшего сына, прежде не испытав подобного на себе. Цезарь и не пытался. Он смотрел в глаза Амбиоригу, пробуя прочесть в них хоть какие-то мысли, но видел лишь пустоту - спокойную и бесконечную, как ночное небо. Только морщины на лбу проявились отчётливей и подтянулись ближе к седеющим вискам, да уголки губ приподнялись в хищном оскале, обнажив крепкие зубы. Раненый зверь, затаившийся до поры в лесном убежище.

   Да, Амбиориг знал. Сколько же сил требовалось ему, чтобы не поддаться чувствам, сохранить дух и лицо вождя!? Цезарь приложил руку к сердцу.

   -- Амбиориг, прими мои искренние сожаления. Поверь, эта утрата так же тяжела для меня, как и для тебя. Я скорблю вместе с тобой.

   Эбурон скользнул бездумным взглядом по лицу Цезаря и поклонился.

   -- Благодарю за сочувствие, император, - голос звучал будто из пустоты. - Ничто не сможет вернуть мне сына, но всё же... спасибо. Позволь мне покинуть лагерь, чтобы совершить похоронный обряд по всем законам нашего народа.

   -- Да, конечно...

   Не глядя ни на кого, Амбиориг вскочил в седло и щёлкнул кнутом. Легконогий галльский рысак, серый, будто покрытый пылью, рванул с места галопом, махнув на прощанье длинным хвостом. Верцингеториг на миг придержал поводья, ещё раз ожёг римлян глазами и погнал коня вслед за эбуроном.

7

   Галльские дороги, извилистые, как след змеи, блуждали между холмами, болотами, неторопливо плелись от деревни к деревне, от городка к городку и нередко терялись в бесконечных лесных дебрях, а то и попросту падали в пропасть с горных перевалов. Идти по таким дорогам неимоверно трудно и долго. Всегда существует опасность споткнуться о лежащий на пути камень или провалиться в вырытую водой канаву. Иное дело широкий, мощёный туфом римский тракт, стремительно летящий под ногами ровной лентой не взирая ни на какие препятствия: горы, реки, болота... Легионеры нередко смеялись: у галлов нет дорог, только направления. Придя в Галлию, римляне потихоньку спрямляли эти "направления", выравнивали, расширяли, но до настоящих, добротно сработанных дорог, где через каждые две тысячи шагов стоит мильный столб и гостеприимно открыты двери постоялых дворов, бередящих души прохожих дурманом жареных колбасок и молодого вина, было ещё далеко. Инженерам и архитекторам хватало других забот.

   И всё же дороги менялись, как менялась вся страна. Они стали многолюдными. Взбивали пыль тяжёлые колёса крытых повозок странствующих актёров и гладиаторов. Шныряли пронырливые откупщики, наконец-то получившие возможность пополнить свои кошельки за счёт богатой, но недоступной ранее Галлии. Длинные вереницы торговых караванов потянулись из Провинции в Аквитанию, Белгику, к могучему Рейну. Туда шли гружёные тонкой египетской тканью, одеждой, стеклянной и глиняной посудой, назад везли шерсть, меха, медь. По рекам сплавляли дорогую древесину, посуху гнали толпы невольников, за бесценок перекупленных у армейских маркитантов. И все эти потоки сходились и расходились в одном месте - в Лугдунуме.

   Бальвенций окинул взглядом возникший на берегу реки город и подивился тем переменам, что произошли в этих краях за последние годы. В то лето, когда они впервые переправились через Родан, кроме исполинских сосен да нескольких жалких хибар, приютившихся возле крутого обрыва, здесь ничего не было. Дикое поле, перерытое оврагами, источало пряный запах полыни и луговой ромашки. Теперь на месте старого лагеря стояла добрая крепость, окружённая облитым глиной частоколом, а на поле росли одинаковые с виду бревенчатые дома и длинные приземистые склады. Предприимчивые купеческие общества ставили фактории, доставляли по реке баржи с ходовым товаром и уже отсюда развозили его по всей Галлии. Места не жалели - вон его сколько, только селись. Лес отступил от берега на целую милю, а воздух пах свежей стружкой и глиной.

   Город рос быстро. Само место благоприятствовало этому: две великих реки Галлии Арар и Родан слились здесь в крепком нерушимом союзе. Жрецы уже освятили померий, и десятки рабов рыли траншеи и подводили фундамент под городские стены. Слева от крепости проступали контуры общественного здания, тут же дымили трубы кирпичных мастерских. Справа, у самого берега, кипел страстями форум: пока ещё небольшой, не облагороженный ни храмами, ни портиками, ни базиликами, но уже выстроились по краям ряды торговых лавок, сновали лоточники, заключались сделки. Перед спуском к портовым причалам, между форумом и пустырём, блистало мраморной отделкой святилище Виктории, на крыше которого гипсовая статуя женщины в высоком шлеме пронзала небо длинным мечом, напоминая каждому - здесь властвует Рим!