Солдаты без оружия - [82]
— Нн-е-т, — неуверенно покачал головой Ака Навруз. — Но расстроен он определенно чем-то, грустная мелодия его жизни, мулло!..
— Вы его самый близкий друг, Ака Навруз, и до сих пор не разузнали хорошенько: из-за чего он мог расстроиться?!
— По-моему, мулло, — запинаясь выговорил Ака Навруз, — по его словам… причина в вас!
— Во мне? — удивленно переспросил Ориф. — Не понимаю! Чем же это я мог?..
— Это вы спросите у него самого, мулло! — Ака Навруз подошел к двери барака, открыл ее, приглашая зайти Орифа.
Оказывая уважение старшему по возрасту, Олимов пропустил Ака Навруза вперед.
Дверь барака распахнулась настежь, и Олимов лицом к лицу столкнулся с кузнецом Гавриловым.
— Я вам должен что-то сказать, товарищ Олимов!
— Пожалуйста, я к вашим услугам!
— Поговорим здесь или зайдем в барак?
— Видите ли, я пришел навестить усто Барота, он болен, но давайте сначала поговорим. Если вы не возражаете, тут совсем недалеко мой дом, пойдемте ко мне, — предложил Олимов, — а к усто я зайду попозже.
— Хорошо, пошли! — согласился Гаврилов и, попросив Ака Навруза пойти с ними, двинулся к дому Орифа.
11
Кузнец ленинградского завода имени Кирова Андрей Александрович Гаврилов, завершив дневную смену, поспешил проведать своего старшего товарища усто Барота. Переоделся, торопливо проглотил в рабочей столовой жидкую похлебку, заедая кусочком черного хлеба, и побежал в свое общежитие. Там он вытащил из-под кровати фанерный чемодан, достал шматок сала, завернутый в белую тряпицу, отрезал несколько ломтиков и, бережно завернув в бумагу, положил в карман пальто. Пошарив в другом, внутреннем кармане, нашел полученное утром письмо из Мехрабада от жены, перечитал его и, выйдя на улицу, уверенным шагом направился в общежитие усто Барота.
Обвязав голову платком и опершись спиной о большую подушку, старик лежал на кровати и разговаривал с недавно пришедшими проведать его товарищами. В бараке людей было немного — почти все работали в ночную смену. Лицо усто покрылось нездоровым румянцем, дышал он прерывисто, с хрипом, но, несмотря на болезнь, говорил, что чувствует себя здоровым, и был, как всегда, весел и общителен.
От самых дверей Гаврилов поспешил к нему, словно к закадычному старому другу, протянув обе руки для приветствия:
— Что это с вами, друг мой усто, ведь тело и дух кузнеца должны быть тверды, словно сталь?!
Барот-амак рассмеялся и, когда Гаврилов, раздевшись, уселся напротив него, ответил:
— Вы правы, товарищ Гаврилов! Однако на деле выходит, постарел усто Барот…
— Нет, друг мой, если бы усто постарел, никак бы не смог подряд двенадцать часов простаивать у жаркого пламени наковальни! — возразил Гаврилов.
Усто Барот попросил заварить чай. Пришедшие проведать выложили на стол все, что было: несколько таджикских сухих сдобных лепешек, кишмиш, сушеный урюк. Заваркой для чая служили сушеные яблоки, и усто Барот извинился:
— А теперь, товарищ Гаврилов, как говорят у нас, таджиков, «наше угощение — ваша щедрость»… Пусть только война закончится, и если мы доживем до победы над врагом, для вас с радостью не одного — трех или четырех баранов зарежем, когда приедете в гости!
Гаврилов поблагодарил:
— Подождите, усто! А если вы приедете к нам в гости в Ленинград, то согласно нашим обычаям я должен для вас зарезать не барана, а свинью[8]. Что вы на это скажете?
— Что скажу? Поблагодарю от всего сердца и поем без стеснения! — ответил, засмеявшись, усто Барот.
Андрей Александрович не поверил своим ушам, полюбопытствовал:
— А сейчас, усто, отведали бы свиного сальца?
Барот-амак уселся поудобнее, попросил пиалку чая, сделал два-три глотка и, улыбаясь, ответил:
— Во-первых, дружище, не дразните аппетит пустыми обещаниями, а то слюнки потекут! Во-вторых… У черта, знаете ли, спросила пыль: «Землю будешь есть?» — так он ответил: «Поем с условием, что она будет намазана маслом».
Гаврилов весело хлопнул крепкими, мозолистыми, темными от въевшегося мазута ладонями по колену и вытащил из кармана пальто завернутое в бумагу сало.
— Вот, пожалуйста, угощайтесь, усто!
Тронутый заботой русского кузнеца, усто Барот поблагодарил и с удовольствием отправил в рот кусочек сала, сказав, что привык есть свинину со времен сибирской ссылки. Конечно, разочарованно добавил он, среди его товарищей по работе и сейчас есть такие, кто брезгует свининой: в первые недели они и близко не подходили к рабочей столовой и потом, уразумев, что в их собственном котле не то что свининой — верблюжатиной не пахнет, стали ходить в столовую…
— Все это религиозные выдумки, — заключил усто Барот, — а дело в том, что в жарком климате Азии, Африки, Аравии свинину не всякий может есть, она тяжело усваивается и поднимает давление. Ваш гостинец, товарищ Гаврилов, это мое лекарство, как раз сегодня утром фельдшер Харитонов ставил мне банки и все сожалел, что нет хоть чуточки курдючного или свиного сала, чтобы растереть мне спину и грудь. Обещал в один день тогда поставить на ноги!
— Он прав, — добавил Гаврилов. — Давайте я этим салом хорошенько разотру вас!
Усто Барот обрадовался:
— Весьма вам благодарен, друг мой! Но не грех ли использовать сало для натирания, когда это теперь такая редкость?
Таджикский писатель Фатех Ниязи снискал известность своими рассказами и романами о Великой Отечественной войне. На тему войны с фашистами написан и роман «Не говори, что лес пустой…», повествующий о судьбе таджикского мальчика Давлята Сафоева. Образ отца, погибшего в борьбе с басмачами, определил выбор жизненного пути Давлята — окончив пехотное училище, он стал кадровым офицером и принимал активное участие в партизанском движении на земле Белоруссии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вадим Михайлович Белов (1890–1930-e), подпоручик царской армии, сотрудник журналов «Нива», «Солнце России», газет «Биржевые ведомости», «Рижский курьер» и др. изданий, автор книг «Лицо войны. Записки офицера» (1915), «Кровью и железом: Впечатления офицера-участника» (1915) и «Разумейте языцы» (1916).
Книга украинского писателя Миколы Олейника «Жилюки» состоит из трех романов, прослеживающих судьбы членов одной крестьянской семьи. Первая книга — «Великая Глуша» знакомит с жизнью и бытом трудящихся Западной Украины в условиях буржуазной Польши. О вероломном нападении фашистской Германии на Волынь и Полесье, о партизанской борьбе, о жителях не покорившейся врагам Великой Глуши — вторая книга трилогии «Кровь за кровь». Роман «Суд людской» завершает рассказ о людях Полесья, возрождающих из пепла свое село.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.