Солдаты без оружия - [134]

Но не успел он сделать и двух шагов, как Норкул подтолкнул Тулабая:

— Давай, мясник, поворачивайся живее, не то продадут нас с потрохами!

Выхватив из-за голенища залатанных солдатских сапог нож, Тулабай догнал Очилова и, неслышно подойдя к нему вплотную со спины, несколько раз всадил нож под левую лопатку. Хамдам на секунду замер как вкопанный и тут же упал навзничь.

Руки Тулабая дрожали и, даже не глянув на лицо лежащего без движения Очилова, он стал шарить по его карманам. Взяв деньги, которые нашел, Тулабай тут же схватил за горло Кучкарбая, упавшего перед ним на колени.

— Ну, шкура, дрожишь? Пришла твоя очередь! — прошипел он.

Кучкарбай стал молить о пощаде.

— Да что ты с ним церемонишься? — торопил Норкул. — Отправь и этого к праотцам, только обыщи предварительно хорошенько! — говорил он, не глядя на Тулабая, а руки его в это время снова обшаривали одежду Очилова. — Вот, гляди, у этого еще кое-что нашлось! — обрадовался он.

Кучкарбай совсем потерял голову от страха, лишь согнутой, заведенной за спину рукой молча показывал на потайной карман, пришитый к поясу халата под подкладку.

Тулабай с помощью Норкула содрал с него халат и стал доставать из кармана одну за одной тщательно свернутые в несколько раз денежные купюры. Обнаружил их и в швах, куда Кучкарбай засовывал их, туго сворачивая трубочкой.

— Смотри-ка, не ошиблись, подходящая добыча. И тридцатирублевки, и пятидесяти-, и даже по сто рублей есть! — алчно усмехнулся Тулабай, разворачивая купюры. — Отпустим его, пусть катится на все четыре стороны! — кивнул он на Кучкарбая. — Ну, все, что ли?

— Нет, этот тоже может продать нас, тогда не отвертимся! — не согласился Норкул. — Заберем-ка лучше его с собой! В случае чего, всегда можем бросить в степи — волкам на поживу! — захохотал он, оживившись от одного вида денег.

Много часов бродили они по лесу, пока наконец не вышли к железнодорожному полотну. Здесь решили сделать привал. Пока Тулабай и Кучкарбай, обессилев от долгой ходьбы, сидели на поляне, поросшей высокой травой, Норкул поднялся к насыпи, долго всматривался то в один ее конец, то в другой.

— Поезда пока не видно! — констатировал он.

— А зачем нам поезд, скажи на милость?

— Э, глупый, если мы не исчезнем из этих мест как можно скорее, прицепившись на ходу к какому-нибудь вагону, нас быстренько сцапают! — пояснил Норкул.

Внезапно Тулабая охватил страх, он поглядел на Кучкарбая, того по-прежнему трясло.

— Пока мы дойдем до обещанного тобой благоденствия, с душой расстанешься! — не выдержал Тулабай.

— Видишь, какой нетерпеливый, — и как только ты девять месяцев в материнской утробе просидел?

Грубость Норкула вызвала в Тулабае мрачные мысли, втайне раскаиваясь в том, что совершил, он обреченно вздохнул:

— Что уж теперь говорить, ты прав, лучше бы совсем не родился!

Норкулу не понравился этот ответ, и он хотел было положить руку на плечо Тулабая, чтобы успокоить, как вдруг где-то совсем рядом послышался в небе гул приближающегося самолета.

Норкул вскочил и снова побежал к насыпи.

— Вот, я слышу, поезд вроде идет!.. — обрадованно сказал он и тотчас растворился в ночной темноте.

Вдалеке на железнодорожной линии показался мигающий огонек. Кучкарбай и Тулабай, не отрываясь, глядели в ту сторону, откуда появился этот огонек, когда вдруг в небе неожиданно скрестились ослепленные лучи прожекторов. А огонек все мигал и мигал в той стороне, куда ушел Норкул.

Прошло, наверное, еще с полчаса, и вдруг все сотряс сильный взрыв, грохот от которого раскатился далеко вокруг, и двое около полотна замерли, не в силах от охватившего их безумного страха сделать хоть одно движение…

Норкул вынырнул из темноты так же неожиданно, как полчаса назад скрылся. Появился с совершенно другой стороны — из леса. Он шел медленно, как бы обдумывая что-то, низко опустив голову. И тут только Тулабай увидел, что следом за ним так же медленно идут трое. Когда один из этих троих направил луч карманного фонаря сначала на Кучкарбая, потом на Тулабая, оба увидели, что на незнакомых людях форма советских внутренних войск.

Старший приказал молоденькому солдату связать всем троим руки за спиной и тщательно обыскать.

У Кучкарбая не нашли ничего. Из кармана Тулабая извлекли крупную сумму бумажных купюр, из-за голенища сапога — нож. Когда дело дошло до Норкула, то, кроме денег, ручного фонаря и пистолета системы «парабеллум», у него обнаружили еще три топографические карты, отпечатанные на специальной, очень тонкой бумаге.

Широко открытыми глазами смотрел Тулабай на вещи, постепенно появлявшиеся из карманов и из-за пазухи Норкула, и, когда увидел карты, не скрывая злобных слез, крикнул:

— Так вот какой ценой должно было достаться нам обещанное тобою благоденствие, подонок!..

…На следующий день стало известно, что немецкий самолет-разведчик, на борту которого был шпионский десант, сбит над лесами Южного Урала, а несколько диверсантов, которым удалось выброситься с парашютами, арестовано сотрудниками областного управления госбезопасности.

Стало известно также, что у Норкула Саломова другие имя и фамилия: в начале войны, в сорок первом году, его заслали с немецкой территории в советский тыл со специальным заданием, в чем он откровенно признался.