Солдаты без оружия - [133]

— Мы не мыши какие-нибудь, чтобы спрятаться от глаз людских в норке! — не уверенный в успехе этого предприятия, сопротивлялся Тулабай. — Да и где спрячешься?

— Ты меня держись, со мной не пропадешь! — высокомерно настаивал Норкул.

— А кто ты такой, что тебя надо держаться? Рабочий, как и я, как сотни других! — раздраженный его высокомерием, отрезал Тулабай.

— Кто я и что, увидишь после, когда будешь благоденствовать в безопасном месте! — сулил златые горы Норкул.

— На том свете мы с тобой будем благоденствовать, вот где, и коли сбежим, не сносить нам головы! — безнадежно махнул рукой Тулабай.

— Почему это на том свете, — в этом мире, на этой земле, обещаю тебе!..

— Ты мне сказок-то не рассказывай, — не верил Тулабай.

— Конечно, если мы будем сидеть вот так сложа руки и смотреть в рот начальникам, ничего не добьемся — и не надейся! — подстегнул Норкул.

Потеряв всякое терпение, Тулабай наконец в сердцах спросил:

— Ну, выкладывай, в чем суть твоего дела? Что нужно для того, чтобы действовать?

— Для начала хотя бы немного денег, без капитала, как ты знаешь, ни одно мероприятие не провернешь, черт возьми! Деньги отпирают любой ларчик, знаешь поговорку — с деньгами и в лесу шурпу можно варить!

— Тогда скажи, — понемногу начал сдаваться Тулабай, — где можно раздобыть те самые деньги?

— А я как раз у тебя хотел спросить, я ведь не так давно на стройке; может, ты кого-нибудь знаешь, кого можно потрясти?

— Как это прикажешь понимать? — удивился Тулабай.

— А так, мы бы и этого, с мошной, уговорили бежать!

Тулабай подумал немного и сказал:

— Знаю такого человека!

— Кто же это?

— Да ты тоже его знаешь, Кучкарбай это, любитель рынка!

— Подходящая кандидатура, ничего не скажешь! Надо поговорить! Как я думаю, человек он не очень устойчивый, у меня глаз на таких наметан!..

— Однако он дружит с Хамдамом Очиловым…

— Я это тоже заметил, но, насколько мне известно, этот Очилов тоже имеет какие-то претензии к начальству трудовой армии, поэтому и ему надо предложить присоединиться к нам.

— А если откажется? — засомневался Тулабай. — Наверняка откажется! — тут же уверенно подтвердил он.

— Надо сделать так, чтобы не отказался!

— Как же это ты сделаешь, он теперь у нас в передовики выбивается…

— Эх, удивляюсь я на тебя, Тулабай, а еще Кимсаном-Тулабаем зовешься. Какой же ты после этого мясник? — жестко бросил Норкул.

Вечером следующего дня после работы Норкул и Тулабай подошли к Хамдаму и Кучкарбаю и, пустившись на хитрость, пригласили их на плов, якобы в дом одной вдовушки из верхнего села, что недалеко от Каменки. Если есть такое желание, друзья могут составить им компанию. У Кучкарбая потекли слюнки от столь любезного приглашения, и он, ощутив предстоящее блаженство, согласился. Что оставалось делать Очилову?..

— А в честь чего угощение-то устраивается? — все же закралось сомнение в душу Хамдама.

— Да просто так, чтобы отдохнуть немного от трудов праведных! — тотчас нашелся Норкул. — Я вот все приглядываюсь к здешним людям, никого душевнее вас с Кучкарбаем не вижу, поэтому вас и приглашаем…

Наверное, Очилову польстил добрый отзыв о нем и его товарище, поэтому он согласился. Вчетвером отправились в село.

Когда подошли к лесу, Очилов, сразу заподозривший что-то неладное, с тревогой спросил:

— Что-то я не знаю: есть ли здесь поблизости село?

Ему никто не ответил, а когда углубились в лес и со всех сторон их обступили деревья, Норкул с досадой заговорил:

— Ну и обжоры вы с Кучкарбаем, если бы не плов, уж и не знаю, чем вас можно было бы выманить из лагеря!

Хамдам и Кучкарбай от неожиданности остановились.

— На что, на что уговорить? — дрожащим, осипшим от страха голосом спросил Кучкарбай.

— Дело в том, друзья, — без обиняков заговорил Норкул совершенно иным голосом, — что мы с Тулабаем решили бежать от этой проклятой жизни в трудармии! Никто нас не спасет, если мы сами не сделаем этого!

Хамдам поглядел на дрожащего как осиновый лист Кучкарбая и твердо сказал:

— Вы почему-то решили за нас, но ведь мы с ним еще не решили!..

— Я был уверен, что после издевательств, которые вы претерпели от своих комиссаров, из одной мужской гордости вы согласитесь бежать, если случай подходящий подвернется…

— Нет! — Голос Очилова не дрогнул. — На меня не рассчитывайте, я никогда не соглашусь! — отрезал он.

— А вы, Кучкарбай, вы тоже?

Но тот, неуверенно поглядывая то на Очилова, то на Тулабая, лишь сопел от волнения, ис в состоянии произнести ни слова, словно языка лишился.

— Ну, хо-ро-шо же! — со злостью, угрожающе, по слогам произнес Тулабай. — Не хотите — не соглашайтесь, черт с вами! Идите и продолжайте хлебать помои, которыми вас снабжают ваши политруки. А денежки — на бочку! И немедленно! — потребовал он голосом, не терпящим возражений.

— Никаких денег я не дам! — Очилов был непреклонен.

Кучкарбай же, услышав слово «деньги», мгновенно сник: невозможно было представить себе, как мог такой здоровенный мужик в одно мгновение так измениться в лице и словно уменьшиться в росте.

— Лучше по-хорошему отдайте! — требовал Тулабай.

— Ни по-хорошему, ни по-плохому! Не о чем нам с вами больше разговаривать! Пошли, Кучкарбай! — Очилов повернулся к ним спиной и зашагал прочь.