Солдаты без оружия - [116]

Шли жестокие оборонительные бои на сталинградском и кавказском направлениях. Обе стороны вводили в действие свежие воинские части, новую технику, снаряжение.

Продолжалась мобилизация в ряды Красной Армии. Десятки тысяч рабочих предприятий, заводов брали в руки оружие, их места занимали люди трудовой армии. С каждым днем в состав ее вливалось все большее количество участников сражений на полях Великой Отечественной войны, которые после получения в боях ранений признавались годными лишь для работы в тылу.

Произошло еще одно на первый взгляд малозаметное, но очень важное по своей политической сути изменение: всюду, где работали трудовые армии, общежития прежде организовывались по национальному принципу принадлежности к той или иной республике. Теперь такие общежития стали интернациональными. И в Белогорске, в недавно достроенном по инициативе Орифа Олимова новом общежитии жили вместе русские, украинцы, узбеки, таджики, туркмены, латыши, киргизы… Здесь, в удобных новых домах, обитали теперь те, кто первым прибыл на строительство военного завода в Каменке, их в шутку прозвали на стройке видавшими виды волками…

В последние два месяца здесь обрели свой временный дом и многие из тех, кто вернулся с фронта после ранения и долечивания в госпиталях; молодые, с легкой руки Ака Навруза прозванные петушками, они пороху-то не успели еще понюхать по-настоящему, но уже получили свидетельства о непригодности к военной службе. Были и такие среди новеньких трудармейцев, которые не сразу привыкали к условиям жизни и работы, жаловались:

— Как же прикажете вкалывать в таких условиях, когда и пища-то горячая не всегда есть, а ведь одним хлебом голод не утолишь!..

На что питерский кузнец дядя Андрей Гаврилов отвечал:

— Можно, голубчики, вкалывать, да еще как можно-то! И во сне не приснится! Но при одном условии: что в сердце, в сознании твоем постоянно живет мужество и патриотизм. Поглядите-ка вокруг, молодые люди! Вот эти громадные заводские корпуса построены рабочими руками. И не только, конечно, моими, — правда, мы здесь стали старожилами, как-никак с первого дня тут. Честно признаюсь, всякое бывало — и недоедали, и недосыпали, и мерзнуть приходилось. Погляди-ка вот на этого седого старца, кузнеца усто Барота Сахибова, у которого жизнь проложила не одну глубокую борозду на лице! Его хлебная норма такая же, как у тебя, петушок, и у меня. Однако смотри, как он ловко орудует у пылающей жаром печи!.. Таких людей не свалят никакие трудности и лишения, против них бессильны все вражеские пули и снаряды!.. А в общем-то скажу тебе: из таких, как усто Барот, фундамент нашего социалистического общества сложен. Так-то вот! Хорошенько запомни это, братец! И не ной, держись!..

Не раз приходилось вести подобные разговоры с новичками старейшинам строительства, и такие откровенные беседы успешно заменяли иные официальные встречи с ветеранами труда, собрания, побуждали работать лучше. Олимов с Ульмасовым, подключив к этому делу своих земляков, усто Барота, Ака Навруза, Насырджана и других верных людей, часто устраивали с новичками дружеские чаепития. О чем только не говорилось тогда за столом! Заканчивался такой вечер, как правило, песнями Исмата Рузи и Ака Навруза. Как говорил тот же Ака Навруз, умели нащупать основную мелодию этого дела Орифджан и Урмонбек — ни ты не устаешь, ни твой молодой собеседник!.. Только все труднее становилось политкомиссарам объяснять в таких откровенных беседах причины поражения Красной Армии на фронте. Люди, еще так недавно радовавшиеся разгрому немцев под Москвой в декабре прошлого года, теперь, летом сорок второго, пребывали в постоянной тревоге: вести в фронта шли неутешительные, и сердце каждого билось тревожно — что-то будет завтра, может быть, именно завтра придет наконец долгожданная весть о новом наступлении советских войск? Конечно, понимали многие: в лице Советского Союза гитлеровская Германия встретилась с таким противником, которого, не в пример европейским государствам, трудно было, да просто невозможно поставить на колени. Поэтому, наверное, все ожесточеннее становились бои за каждую пядь Советской земли, все яростнее атаки озверевшего врага. Вот уже немецкое командование срочно перебросило на Восточный фронт несколько своих дивизий. Враг бешено продолжает ломиться к Кавказу и Дону. Прошел май, а план быстрого одно-двухмесячного наступления, окружения европейской части Страны Советов давался врагу нелегко. Хотя отдельные части фашистской армии дошли уже до Грозного, а другие приближались к Сталинграду, советские солдаты дрались до последней капли крови за каждую пядь, за каждый метр земли…

Обо всем этом Ориф говорил во время бесед с трудармейцами, стремясь собственную веру в победный исход войны вселить в сердца и души своих земляков, которые тоже верили в нее, но все чаще задавали Орифу вопрос: когда же наконец Красная Армия перейдет от обороны и отступления к контрнаступлению?..

В один из весенних дней в Каменку приехал Емельян Михайлович Ярославский, видный партийный деятель, историк, публицист. Собравшись на митинг у главного корпуса завода, рабочие слушали речь, обращенную к ним, с великим вниманием, затаив дыхание. Оратор с какой-то внутренней болью говорил о том, что вот, казалось, все должны радоваться нынче приходу прекрасного времени года, вдыхать нежный, ласковый воздух поры пробуждения природы, однако иссушающий смерч войны грозится в своем вихре закрутить, уничтожить все живое. Но если все до единого, на фронте и в тылу, сумеют противопоставить этому страшному злу мужество и выдержку, победа обязательно придет…