Солдаты без оружия - [111]

— Неужели все эти люди из Туркестана? — в ужасе шепотом спросил у сопровождавшего их коменданта Вали Каюмов.

— Да разные тут есть — и русские, и белорусы, и украинцы, есть и прибалты… — усмехнулся комендант.

— Но нам нужны только туркестанцы! — дрожащим голосом сообщил Идриси. Губы его шевелились, он, не переставая, читал молитву.

Комендант повернулся к толпе, замершей на площади и с удручающе-хмурым видом рассматривавшей прибывших к ним нежданных гостей — чистых, прилично одетых.

Грубым, хриплым от простуды голосом комендант дал команду сделать всем туркестанцам три шага вперед.

Пленные с недоумением переглянулись, подталкивая друг друга. От толпы отделилось несколько человек, встали перед строем, не спуская глаз с гостей.

— Неужели это все? — не поверил Чукаев.

Вали Каюмов подошел ближе к вышедшим вперед.

— Из какого вы города? Ну, вот вы, например? — Он едва коснулся рукой в перчатке одного из них.

— Я? Я из самого города… он так и называется Туркестан, — удивленно переглянулся с товарищами ответивший.

— Нет, вы меня, очевидно, не поняли, — забеспокоился Каюмов. — Мы имеем в виду великий Туркестан, государство, которое объединяет всех мусульман Средней Азии!..

Вышедшие вперед снова с недоумением пожали плечами.

Тогда по просьбе Чукаева комендант приказал выйти вперед всем мусульманам. Среди пленных поднялся шум, но никто не тронулся с места. И вдруг в толпе переговаривавшихся пленных выделился молодой голос, он громко и отчетливо сказал:

— Объявите во всеуслышание нам, что вы хотите, господа представители великого Туркестана! Кому придутся по душе ваши предложения, тот сам к вам выйдет!

Молитвенно сложив руки и произнеся «Бисмилло!»[12], со всем ораторским пылом, на который был только способен, Мустафа Чукаев изложил цели и задачи, стоящие перед Туркестанским легионом.

— …Поэтому все, кто согласен с нашими целями и задачами, — заканчивая свою речь, призвал Чукаев, — будут избавлены прежде всего от смертельной опасности, которая грозит им в лагере! Позже вы станете воинами-освободителями своей священной родины и мусульманского народа из-под большевистского ига. Вступайте в наши ряды!..

Чукаев вытащил из кармана пальто ручку и записную книжку в надежде, что его речь тронула сердца этих несчастных, голодных военнопленных и они немедленно подойдут к нему записываться в легион. К его недоумению, подошло всего несколько человек. Видя такое, Каюмов и Идриси снова наперебой принялись агитировать:

— Хотите вы того или не хотите, но у вас уже нет никакой возможности живыми вернуться на родину! А если вдруг каким-то чудом вам все же удастся до нее добраться, большевики сгноят вас в сибирской ссылке за то, что вы были в плену, скормят ваши тела воронам!..

Прочитав суру из Корана, следом за Вали хотел что-то сказать и Идриси, но тот же молодой голос, который посоветовал ему с самого начала рассказать о цели приезда в лагерь, теперь не дал ему и рта раскрыть:

— Все это вранье! Тысячу проклятий на ваши головы, предатели Родины! Не верьте, товарищи, этим фашистским ублюдкам! Да здравствует наша Советская Родина!.. Смерть фашистам!..

Среди пленных поднялся невероятный гвалт, крики, вдруг неожиданно раздавшаяся автоматная очередь оборвала молодой голос на полуслове. Толпа расступилась, и все увидели, как к упавшему на землю человеку с пробитой головой в изодранной гимнастерке бросился высокий, широкоплечий мужчина, стоявший рядом.

— Маруф! Маруф! — крикнул он, склоняясь над ним, приподнимая голову раненого.

Смолкли голоса в толпе военнопленных, лишь кто-то тяжело дышал, откашливался, кто-то плакал. Молодой солдат открыл глаза, и все услышали, как он сказал человеку, бросившемуся к нему:

— Гасенко, дорогой друг, если тебе суждено вернуться домой живым, расскажи моему отцу и брату… — он с трудом перевел дыхание. — Расскажи, что их Маруф до последнего дыхания оставался верным солдатом своей Родины…

Голова его бессильно опустилась на грудь.

Представители Туркестанского легиона решили, что в подобной ситуации им нужно покинуть лагерь военнопленных как можно скорее. Не желая видеть истязаний, которым тут же, на их глазах, подверглись те, кто стоял близко к Маруфу и Гасенко, — легионеры, трусливо оглядываясь, в сопровождении лагерного коменданта направились к воротам концлагеря.

И еще несколько дней представители оргкомитета Туркестанского легиона объезжали близлежащие концентрационные лагеря. Только с помощью обмана, угроз, шантажа им удалось затянуть в свои сети кое-кого из отчаявшихся пленных.

— Все это, уверяю тебя, Идриси, последствия того, что немецкие войска не смогли захватить Москву, — тихо говорил Мустафа Чукаев своему надежному испытанному другу и единомышленнику, пытаясь оправдать провал их затеи.

Тот осторожно осматривался по сторонам, будто боялся, что их кто-то слышит, и шептал в ухо Чукаеву:

— Да будет милостив к нам аллах! Хоть бы добром все завершилось!..

— Обязательно добром, муфтий, как же иначе?.. — Мустафа, в отличие от товарища, говорил громко, не таясь. — Не забывайте, что вся Европа и половина России в руках германского рейха! По словам Гиммлера и Розенберга, для русских близок день Страшного суда! Вот тогда и посмотрим, каково-то им придется!..