Солдаты афганской войны - [116]

— Да не сплю я, не сплю, — очнувшись от дремоты, с трудом мямлит в ответ.

— Ну, соня, попробуй только проспи проверяющих — убью! — строжился я, пытаясь напустить на себя суровый вид. — Слышишь, БМДшки с патруля возвращаются? Значит сейчас проверять будут. Смотри у меня!

Но всё было тщетно: он не воспринимал меня как безжалостного старослужащего — грозу молодых — а одними угрозами мне так и не удалось навести на него страх. И вот не проходит пятнадцати минут, и точно — слышу приближаются шаги. Уже совсем близко. Чего Бурый молчит? Чего не останавливает? Никак уже отрубился, сволочь! А шаги уже поднимаются по лестнице наверх. Я скорей выскочил наружу:

— Бурый! — а он стоя, лишь подперев плечом стену, безмятежно смотрит сны. Я подскочил навстречу проверяющим. — Стой! Кто идёт?!

Но было поздно. Ротный тут же набросился на меня с руганью. Самому Бурому он слова не сказал, посчитав, что в данном случае виноват один я, поскольку, являясь старшим, должен принять должные меры, чтобы был порядок на посту. Тогда я еле сдержался, чтоб не двинуть Бурому промеж его сонных глаз.

Бурый воспринимал меня без всякого страха, а вот Джемакулова, наоборот, боялся как чёрта.

В один из январских дней Джемакулов, будучи пом. начкараула и подвыпив с земляками, направился в караулку. Там, валяясь в постелях, дожидались своей смены караульные. Только Бурый не отдыхал — он неусыпно поддерживал порядок и тепло в помещении, чтобы другие могли беззаботно дрыхнуть, издавать храп и сопение. Издали завидев пьяного Джемакулова, Бурый, не теряя времени, нырнул под кровать и там затаился. Зайдя в караулку, пом. начкараула в поисках объекта своих устремлений окинул помещение неровным взором:

— Бурый, сука, ко мне!

Бурый затаил дыхание и не издавал звуков. Пробудившиеся караульные не выдали Бурого, зная, что его ничего хорошего не ждёт.

— Бурый, козёл, ну погоди! — глухо пригрозил пом. начкараула, дошагал до койки и, повалившись на неё, тут же отключился. Проснувшись только к завтраку, он первым делом послал за Бурым:

— Бурого мне!..

Бурый подошёл строевым и, как и полагается по уставу, доложил командиру о своём прибытии.

— Ты где, сука, шлялся? А-а?!

Вытянувшись по струнке, Бурый рассказал всё как было без утайки:

— Здесь был… Только вижу — Мага (так все звали Джемакулова Магомета) идёт, шатается. Подумал — да никак, выпимши! Страшно стало! Я скорей нырь под койку — а то ещё п..ды получу! Переждал, покаместь не угомонился — тогда только и вылез.

На лице у Джемакулова растянулась улыбка: ему очень понравилось такое объяснение — польстило, что его боятся. Бурый, видя, что добился к себе расположения, тоже заулыбался.

Теперь, кто бы из старослужащих ни заходил в караулку, Джемакулов с гордостью подзывал Бурого:

— Бурый! Вали сюда! Рассказывай, что было! — и все, уже в который раз, слушали эту историю и смеялись. Сам Бурый, нисколько не смущаясь, тоже смеялся, вполне довольствуясь тем, что на этот раз его пронесло и даже угодил Джемакулу.

Как-то по весне у Бурого неожиданно заболела нога. Сам он о причине болезни ничего вразумительного объяснить не мог, но говорили, что это "постарался" Джемакулов: он пнул его по ноге, когда отрабатывал на нём приёмы каратэ. Нога оказалась повреждена так сильно, что Бурый не мог ходить, лежал в постели и постанывал.

На первом же построении ротный, узнав что Бурый отсутствует по причине недомогания, распорядился, чтобы его осмотрел медицинский инструктор. Всех ротных медицинских инструкторов называли одинаково — "пинцетами".

Через некоторое время к нам в комнату по вызову пришёл "пинцет" Толик — дед из взвода управления. К медицине он близкого отношения не имел — был как и все обычным солдатом, разве только лучше других умел накладывать повязки. Год назад, когда он был черпаком и прилетал по вызову к нашим дедам, он внимательно и с озабоченным видом выслушивал их жалобы, всячески стараясь им помочь. Теперь он уже сам был дедом и зашёл не торопясь. Первым делом закурил сигарету, поговорил о жизни с дедами и только потом вспомнил о цели своего визита:

— Кто тут недомогает? Вон тот что ли?

— Он самый. Лежит, отсыпается.

Пинцет подошёл к постели и несколько раз долбанул Бурого сапогом в живот:

— Показывай, чего у тебя там?

Оценив травму, пинцет заехал сапогом в живот "шланга" ещё пару раз и отослал его в ПМП. В ПМП нога зажила быстро, и Бурого уже хотели было выписать обратно, но он взмолился, чтоб его ещё хоть на немного оставили там. И его придержали: сержантам-медикам были нужны здоровые больные, чтобы те мыли полы, убирали помещения, носили разные вещи. Таким образом Бурому удалось продержаться в ПМП больше месяца.

Другой из молодых нашего взвода — его звали Олег — был большим знатоком по части мировой истории. На гражданке он учился в каком-то институте на историческом факультете. Как и я в своё время развлекал дедов рассказами о звёздах и галактиках, так теперь и Олег ведал нам о войнах, дворцовых заговорах, исторических личностях, как разрастались и гибли некогда могучие империи. Казалось, он знал всё — что ни спроси — он сыплет фактами: имена королей, точные даты событий. Олег был настоящей ходячей энциклопедией — история для него была родной стихией.