Солдатские сказки - [2]

Сказал он так, поднялся на мост, а с него прямёхонько — в небо. Устроился по-хозяйски среди звёзд. Старый месяц, тоненький серп — на самом исходе, перед новолунием — а ещё подмаргивает Семёну.

Вернулся малый юнош домой под утро. Кругом тучные хлеба колышутся. Дверь отворил — из горницы золото посыпалось.

— Сказывай, какие у тебя новости? — спрашивает отец нетерпеливо.

— А новость у меня одна, — говорит Семён. — Такая новость, что иду в солдаты!

— Эх, дурья твоя башка! — огорчился бедолага-отец. — Где это видано, такие желания загадывать?! И без желания за милую душу забреют! Замечаю, что не мой ты сын, не моих кровей, раз такой глупый! Иди, куда знаешь, отрезанный ты ломоть…

Вздохнул Семён, перекрестил отца с братьями, да и отправился по прямой дороге, через три моста, в самую столицу. Долго ли, а скорее — коротко — привели его ноги к царскому дворцу, к садовой ограде.

А по саду как раз сам царь ходил со своим главным генералом. Унылые да скучные, потому что соседний король объявил ни с того, ни с сего войну — не на жизнь, а на смерть. Вот и думали теперь царь с генералом, как назавтра в поход выступать, да как бы в суете не позабыть чего важного дома.

Семён подбежал к ограде и говорит без околичностей:

— Ваше величество, царь-батюшка! Пришёл я послужить простым солдатом. Берите меня в переднее войско!

Поглядел на него царь и очень удивился, откуда такой выискался:

— Слишком малый ты ещё юнош!

И генерал нахмурился, будто мопса:

— Какой из тебя солдат?! Не только ружья, но и сабельку не поднимешь! Любой сапог с тебя свалится.

— Это у меня обличие такое — малое да глупое! — не сдаётся Семён. — А душа моя — солдатская. Дождём промочённая, солнышком просушённая, огнём опалённая и ветром остужённая. Хочет в бою побывать — цену жизни узнать!

— Гладко говоришь, — усмехнулся царь. — Пожалуй, запишу тебя кашеваром. Служи, малый юнош, на совесть. Ну, а коли слава придёт, и невидного найдёт…

На другой же день выступило войско в поход. Уже месяц идут. Всё по болотам да по трясинам, по буйному бездорожью.

Семён своё дело знает — кашу варит погуще, чтобы солдаты не слабели.

Наконец, завидели дозорные впереди на сухом пригорке вражеские силы. Через день-другой сходиться надо — не на жизнь, а на смерть. Пора ружья чистить-заряжать да сабли завострять.

Хватился царь-батюшка, а сабельки-то его заветной и нету. Обыскали все сундуки, рундуки и прочие шкапчики. Нет как нет сабельки — той, что зараз дюжину супротивных голов срубает! Ну, забыли саблю во дворце, когда в суматохе собирались. А без неё какое там сражение? Пиши пропало!

Загоревал царь так, что каша в рот нейдёт. Тошно думать, как же опростоволосился! Всё же собрался с мыслями и объявил по всему войску. Мол, тому молодцу-удальцу, что за пару дней управится, доставит саблю заветную из дворца, — и дочь свою Марью-царевну в жёны, и полцарства в придачу!

Щедры посулы, да охотников мало. Шуточное ли дело, за два дня отмахать дорогу, какую и в два месяца с трудом одолеешь.

Тут и вызвался Семён, малый юнош:

— Сбегаю, ваше высочество! — говорит, — Слетаю! Доставлю заветную сабельку к битве.

Ну и самый главный хмурый генерал отставать не желает от простого солдата-кошевара:

— Вы меня, ваше величество, знаете! Не впервой мне царство-государство из беды выручать!

Сел на резвого коня, пришпорил в галоп, да не в ту сторону, кругалями — так и сбился сразу с пути.

А Семён, малый юнош, отошёл за кусточки, кувырнулся через голову, обернулся зайцем и припустил во всю прыть — с кочки на кочку.

Бежал-бежал, с раннего утра до полдня, из сил выбился. Оземь ударился, превратился в оленя. И опять помчался, словно стрела из лука, — с полдня до вечерней зори.

Притомился, свистнул, как мог, и уже птичкой вспорхнул. Ночь напролёт крылышками махал. К восходу солнца во дворец залетел, да так умаялся, что упал, как подстреленный, прямо в ноги Марьи-царевны.

Ахнула царевна, но чувств не лишилась, а сразу проснулась и прочитала грамотку от царя-батюшки:

— Да как же ты, малый юнош распрекрасный, — спрашивает она, — сумел за день столько земель миновать?

— А вот как, — отвечает Семён.

Обратился в оленя, пробежал по горнице и положил голову царевне на плечо. Оставил у неё в руке пучок шерсти с левого бока.

Обратился в зайца. Прыг-прыг, скок-скок — да царевне на колени. Клочок шёрстки у себя выщипнул с правого бока.

Свистнул — и уже птичкой вокруг порхает. Присел к царевне на мизинец, да обронил золотое пёрышко.

А она все эти памятки — сразу в платочек и схоронила на груди.

Уже солнце поднялось. Пора в обратную дорогу. Принесла царевна заветную сабельку да поцеловала Семёна на прощание.

Кувырнулся малый юнош через голову и поскакал счастливым косым зайцем. Затем быстроногим оленем помчался, а потом и птичкой полетел. Так у него на душе хорошо, что вдвое быстрее одолел весь путь. Вот и рукой подать до воинского стана.

«Дай-ка, — думает Семён, — отдышусь — есть ещё время! Явлюсь к царю-батюшке свежим да бравым!»

Прилёг он под ракитовым кустом, на пригорке у оврага, обнял заветную сабельку и задремал.

А в ту пору главный генерал всё плутал посреди болот. Уже и коня утопил. С досады зубами скрежещет. Увидал он куст ракитовый, а под ним Семёна с сабелькой в обнимку. Выхватил, недолго думая, длинный кинжал и ударил прямо в сердце — малый юнош и не охнул. Столкнул его генерал в глубокий овраг и поспешил к царю с заветной сабелькой.