Солдат - [16]

— Ради этой высоты я бы не пожалел и десяти тысяч солдат.

На мгновение воцарилось, молчание, а затем из дальнего угла комнаты, в котором столпились батальонные командиры, чьим солдатам предстояло брать эту высоту, раздался иронический голос:

— Ничего не скажешь — щедрый мерзавец!

Я никогда не был сторонником подобной расточительности и спокойно умру, сознавая, что по крайней мере в четырех случаях с опасностью для своей карьеры я протестовал против необдуманных планов, которые, по моему мнению, обязательно привели бы к ненужному кровопролитию. У воздушно-десантных дивизий было больше всего шансов стать жертвой подобных «благородных» экспериментов. После высадки воздушно-десантных войск на Сицилии каждый крупный военачальник стал рассматривать их как решающий фактор для досгижения победы. Возможно, эти командиры стремились доказать миру, что они передовые люди, мгновенно схватывающие новое и быстро внедряющие в жизнь новые виды оружия. Так или иначе, но некоторые из рождавшихся у них планов были явно фантастичными. Мне одинаково хорошо были известны как достоинства, так и слабые места воздушно-десантных войск, поэтому я упорно выступал против различных неразумных проектов и уверен, что в ряде случаев спас 82-ю дивизию или значительную ее часть от выброски в таких условиях, которые повлекли бы за собой полный разгром нашего десанта.

Мне бы не хотелось создать впечатление, будто я выступаю проповедником нерешительных действий на поле боя. Надеюсь, я не заслужил подобной репутации. Робкий командир, без нужды затягивающий бой, обрекает па смерть не меньше людей, чем неумный и безрассудный военачальник. Подлинным полководцем является лишь тот, кто с минимальными потерями быстро и решительно добивается победы.

ГЛАВА 3 ВОСПОМИНАНИЯ ПОТОМСТВЕННОГО СОЛДАТА

Через две недели после выпуска из Уэст-Пойнта, получив звание второго лейтенанта, я был на пути к фронту. По крайней мере так мне казалось. К моему великому удовлетворению, я был назначен в 3-й пехотный полк, стоявший на мексиканской границе. 3-й полк с его славной историей, восходившей к 1782 году, был одним из немногих полков регулярной армии, организованных по штатам военного времени. Ходили слухи, что мой полк в скором времени перебросят во Францию.

Первые две-три недели пребывания в 3-м полку достались мне нелегко. О своем прибытии я сказал старшине штабной роты, ибо адъютант полка был слишком важной персоной, чтобы тревожить его в связи с появлением какого-то лейтенанта. Старшина встретил меня с вежливостью и почтительностью, обычными в то время в отношениях между кадровыми солдатами и офицером, как бы молод и зелен он ни был. Назначение ошеломило меня. Должность командира взвода казалась мне верхом мечтаний. И вдруг мне дают пехотную роту полного состава! Командир батальона принял меня тепло. Он ощущал такой острый недостаток офицерских кадров, что вынужден был командовать, кроме своего батальона, еще двумя ротами. Я освобождал его от одной из них.

Свои первые шаги я делал с большой осторожностью, нередко прибегая к советам старшины моей роты Уэйта., Все же ответственность лежала на мне, и я знал, что этим от нее не избавиться. Уж если я собирался стать военачальником, начинать следовало сейчас, хотя, прекрасно ощущая свои недостатки, я знал, что и для солдат они не секрет. Второму лейтенанту трудно обмануть старых солдат. Они отлично понимают, сколь мало посвящен он в искусство управления людьми. Не забывают они прощупать и его характер. Я не мог, казалось мне, создать в своей роте ту атмосферу взаимопонимания и уважения, которая, как я уже успел узнать, служила критерием настоящего руководства.

Не одну ночь провел я без сна, стараясь разобраться в своих ошибках; Наконец, я пришел к заключению, что виновником моих неудач чаще всего был один сержант. Может быть, мне просто не удалось раскрыть и использовать его способности. Не знаю. Но я заметил, что стоило мне отдать ему приказание, как он неизменно начинал волокиту. В крайне вежливой форме он выкладывал дюжину благовидных предлогов, доказывающих, что выполнять приказ так, как хотелось бы мне, невозможно. В конце концов я решил задать сержанту основательную взбучку и заменить его другим. Когда я сообщил о сбоем намерении старшине, он весело взглянул на меня и согласился с моим решением. При этом у меня возникла мысль, что он уже давно с интересом наблюдал, нанду ли я, где, как говорится, зарыта собака. И вот я вызвал этого сержанта и сделал все, как обещал. С тех пор дела заметно пошли на лад.

Так, я скоро понял, что одно из основных качеств военачальника — способность своевременно освободиться от нытика или волокитчика. Склонность к волоките —. верный признак подчиненного, не соответствующего занимаемой им должности, и с ним необходимо вовремя распрощаться. Это правило применимо во всех инстанциях. Если на вас возложена ответственность командира, нельзя допускать примирения с офицерами, которые не вкладывают в дело все свои силы.

Вскоре мой старшина уехал в школу младших офицеров, и я был вынужден произвести в своей роте целую серию новых назначений. В те времена командиру роты, даже совсем юному лейтенанту, стоило лишь убедить полковника в необходимости новых назначений, и рекомендованные им люди получили сержантские должности. Таким образом, командиру роты предоставлялась большая власть, а его авторитет повышался. В последние годы в соответствии с недостаточно продуманными предложениями ряда комиссий командира почти лишили права свободно распоряжаться своим личным составом. Ограничение власти командира роты явилось, по моему мнению, основной причиной ухудшения дисциплины в армии наших дней. Офицер, достойный вести людей в бой, должен обладать сильным характером и трезвостью мышления, необходимыми и в мирное время для поддержания среди солдат дисциплины.