Солдат… не спрашивай! - [29]

 – Кто взамен пойдет?  – и опять тишина, шумели сегодня много, но когда дошли до дела, то оказалось, что желающих рисковать своей шкурой нет. Фельдфебель думал недолго, на войне ему уже доводилось однажды делать подобный выбор.  – Ну коли охотников добром нет, не обессудьте братцы скоко можно солому ломать, назначу сам… Вот ты будешь!

И надо же такому случится, выбор падает на Александра, не повезло, сегодня явно его лимит везения исчерпан. На том они тогда и порешили, и вот сегодня утром срок настал. Он хотел было еще немного подремать, свернувшись под серым колючим, но теплым сукном шинели, одеял в казарме понятное дело в этой реальности не было и в помине. Даже байка такая ходила, впоследствии увековеченная в литературе:

 – Солдатик, ты на чем спишь?

 – На шинели.

 – А укрылся чем?

 – Шинелью.

 – А в головах у тебя что?

 – Шинель.

 – Дай мне одну, я замерз.

 – Да у меня всего одна!

Одно слово он в сказку попал, есть такая народная, там солдат глупому барину продает некое универсальное средство и одежда и перина и подушка одновременно, узнать бы в самом деле продал или это так выдумка… Но нет не удается провалится в сладкое забытые сна, неугомонный фельдфебель уже тут, тормошит и поднимает с таких уютных нагретых телом нар. Горячий злой шепот отдается в ушах колоколом.

 – Вставай братец, вставай Сашка, давай подем туды к образам, я вас зготовлю на дело!

Приходится навернуть, не до конца просохшие портянки, воткнуть ноги в сапоги и идти к красному углу, там под иконой мерцает единственный источник освещения – лампада, положенные для казармы сальные свечи давно уже не отпускает вороватый интендант. Там уже давно мнется второй сегодняший герой, солдатик Гриша, они мало-мальски познакомились за эти три долгих дня. Григорий оказывается питерский родом, вот еще один странный поворот судьбы.

 – Всю жизнь хотел в Петроград съездить, да все не получалось, красиво там у вас разные такие, дворцы-каналы-мосты-сады?  – Александр решил немного разговорить напарника, пусть отвлечется от скверных мыслей, а только и делает, что креститься непрерывно.

 – Э-э-э, брат, да ты загнул, кто ж тя во дворец пустит? С мужицкой то харей?  – оказывается красиво там, да для нас сермяжных.

Простому народу даже хреновее чем в провинции приходится, что ни год, то или холера, сотнями мрут или наводнение, опять массовые жертвы… А уж власти то и вообще как собаки злые, норовят с людей последнюю шкуру снять, да так оно везде у нас на святой Руси.

 – Сестренка меньшая с матушкой в позапрошлом годе представились, дохтур-убивец холеру нашел и гошпиталь полицией определили, а оттуда живьем еще никто из нашего брата не выходил. И похоронить по хрестьянски не дали, ровно собак в яме с известью зарыли.

Тут Гриша пустился вспоминать, как лет восемь назад холерный бунт у них был, доведенные до отчаянья простые люди в слепом гневе громили больницы, убивали ненавистных лекарей и полицейских служителей. Он тогда еще мал был, но хорошо все помнит, как солдаты-гвардейцы штыками разгоняли толпу на Невском и прилегающих улицах.

 – В рекруты как попал, по набору что ли сдали?

Оказывается, удивительное дело, Григорий "доброволец", сам пошел на тяжкую цареву службу! Здесь в начале 19-го века это слово имеет совсем другое значение, помните песню из фильма "Добровольцы": "Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону…". А в 19-м веке оказывается дело обстояло совсем по другому.

 – Отмечали мы тогда Сашка с парнями праздник цеховой, у нас мастеровых в обычае было всегда. Я винища то сроду в род не беру, дед покойный приучил, а тута развезло с ребятами, помню тока кабак незнакомый-ненашенский, девки намазанные румянами страшные, и все из стаканов пьют, а мне медную посуду с орлом на крышке бабы поднесли… Очухался уже в казарме на нарах. "Пустите домой дяденька"  – кричу ундеру, а оне мне бумагу в нос тычут, ты дескать заместо мещанина Тюлькина вызвался итти на государеву службу, вот и крест поставил тута снизу.

Забрили его сходу, и погнали этапом в тмутакаркань провинциальную, и как назло, денег откупится от священного долга у родни не нашлось. Но есть и другие "волонтеры", это нищие и бродяжки пропившиеся в дым до потрохов, ловкие люди делают на них поганый бизнес, от этих "героев" шарахается как от чумы приемщик на разборе будущих солдат. И все же большинство – это такие или как Григорий обманом завербованные, или закупленные богатеями вместо себя мужики и парни из далеких деревень, казенных рекрутских квитанций на всех потенциальных уклонистов не хватает, вот и ловчат богатые сволочи. По закону желающий поступить в рекруты должен быть лично свободным, но кто же им в руки вольную даст, народ у нас темный, законы государевы оказывается писаны только для господ, для всех остальных – палки и кулаки.

 – Уходить куда собираешься, до Питера далече, до заграницы еще дальше?

 – Не решился покедова, а ты куда?

 – Есть местечко одно хорошее, где не достанут ни в жизнь, но дойти тяжело… Может вместе попробуем, вдвоем веселее?  – Сашка справедливо рассудил, что в Питер напарнику нельзя, за укрывательство дезертира карают здесь чрезвычайно круто, в лучшем случае вся семья отправиться в ссылку, в Сибирь. Почему бы тогда вдвоем не попробовать добраться до бункера в Подмосковье, это ближе. Жаль сразу не осмотрел все толком, но там были оружие и консервы и самое главное оттуда есть шанс вернуться домой, в далекий и уже почти призрачный двадцатый век.