– Тридцать пять, – Александр честно ответил на поставленный вопрос, чего тут скрывать, неужели и так не видно?
– Врешь скотина, тебе и двадцати поди нет! Следующий давай!
– Но господин офицер, я…
– Пшел вон быдло, на твое счастие у меня рука ноет с утра, а то бы я тебе зубья пересчитал!
Сашка дернулся было оправдываться – он тут случайно оказался, он вообще прибыл из далекого будущего, он все объяснит, это трагическая ошибка… Но, стоявший позади стола, немолодой солдат с короткими седыми усами на усталом обветренном лице ловко вскинул ружье, и в грудь неудачливому путешественнику во времени уткнулось холодное и острое жало штыка, больно уколов даже через плотную ткань штормовки. С таким убедительным, "стальным" аргументом уже не поспоришь, пришлось пока покорится. День постепенно клонился к вечеру но ничего определенного военные о дальнейшей судьбе им так и не сказали. Александр вместе с другими товарищами по несчастью от нечего делать шатался-болтался по вытоптанному сотнями ног до состояния бетона, внутреннему двору тюрьмы, заглядывал в узкие зарешеченные окна камер, никто в этом занятии им не препятствовал, ходи и глазей в свое удовольствие. Он так же внимательно рассмотрел солдат из охраны острога и в первую очередь их вооружение. Гладкоствольные ружья с кремневыми ударными замками, подобное он уже видел в "старой жизни", у них в городе один такой экземпляр лежит в витрине магазина "Охота и рыбалка": здоровый и тяжелый карамультук, миллиметров 20 калибром не меньше. Вроде не очень точное и весьма ненадежное оружие, но вот примкнутые длинные штыки производили должное впечатление, не иначе тут господствует суворовский принцип "пуля дура – штык молодец"? Помимо ружей у солдат при себе были еще короткие сабли или тесаки, в холодном оружии Сашка разбирался слабо.
В одном месте молодые парни сбились тесной кучкой вокруг какого-то замшелого старичка, видимо острожного старожила, а тот с видом знатока посвящал новичков в местные реалии.
– Зазря вы себя братцы назвали себя начальству по имени, надо было стоять, что мол ниче не знаю и ниче не ведаю, Иван де я – Беспамятный. Ну посекут лозой немного за "безпамятного", за то в рекруты не пойдете.
– Дедушка так в Сибирь же за сие отправят? – усомнился уже знакомый Сашке толстогубый паренек.
– А те че? Каторга, милок она нам как мать родна, летом с ее убег – каждый кустик ночевать пустит. А покедова туда гонят, ты одной милостыньки на полста рублев соберешь, в Москве-городе купцы несчастненьким белыми булками подают и калачами. Ты мастеровщина таких на воле сроду не едал! Служивый в барабан бьет, мы "милосердную" поем, народ так и сует деньги и харчи в охотку, не жизнь, а малина.
Дедок не жалел красивых слов, обрисовывая парням удивительные перспективы необычайно увлекательной ссыльно-тюремно-каторжной жизни и быта. Из него бы точно вышел прекрасный рекламный агент, такому только акции МММ продвигать, охмуряя "лохов", Леня Голубков удавиться от зависти… С его слов выходило, что Нерчинск, Акатуй и Кара вполне могут с успехом конкурировать с известными мировыми здравницами и курортами.
– На этапе идем вольно, как знатны баре! Встреч обоз богатый купеческий, ундер этапной нам кличет: "Давай разбойники по два рубли с головы и шуруй!".
– Эх-ма!!! Вот энто жисть! – старый каторжник перевел дух, приосанился и продолжил повествование о разгроме следовавшего их Кяхты "чайного" обоза, такое событие вспомнить приятно, даже морщины на грубом его лице как бы разгладились немного, – Ну мы эта их и разнесли подчистую к хренам собачьим, аж возы в канаву опрокинули. Купчишки за нами вслед бегом гонются, а черта с два им, командер нашенский солдат в чепь выставил, штыками вострыми суконников отогнал прочь.
Старик-"сиделец" еще много чего интересного про тюремную жизнь рассказывал своим слушателям, вот только вид у дедушки, что называется "краше в гроб кладут", да еще он похоже и поддатый сильно был, сивухой так и разило за версту… Александр поманил в сторону того самого приметного губастого парня, мол дело есть – надо поговорит с глазу на глазь, тот сразу без слов все понял.
– Бежать? Отсюдова? Не брат, забудь! – вполголоса, и торопливо озираясь по сторонам сразу выложил обладатель типично негритянских губенок, – С острогу не выйдет, теперя надобно с этапа рвать.
– Почему? Ворота охраняют только четверо, и они не богатыри совсем, там на рынке солдатики были по-здоровее, а эти старые и убогие, не иначе другие, из охраны тюрьмы. Если нападем внезапно, я один смогу быстро свалить двоих! – строго говоря Сашка несколько преувеличивал, но вполне справедливо полагал, что в узком проходе у ворот кулак может оказаться куда более действенным оружием нежели штык при скоротечной схватке, ведь там не развернуться с длинным ружьем. Он, конечно плохой боксер, далеко не Тайсон, к сожалению. Но для такого случая Александр постарается, ведь сегодня какой-то особенный день он словно вдвое стал сильнее, адреналин ли виноват или что другое, понять теперь невозможно.
– Э-э-э, экой ты шустрой брат, кабы двоих завалишь, то остатние такой ор подымут али стрельнут, еще два десятка со старшим на помощь сбегут и всех нас повяжут. Хоть туточки убога инвалидна команда, но силенок у их на нашего брата еще почитай хватит.
