Солдат императора - [24]

Если в городе были оружейные лавки, а в Мюнхене они, конечно же, были, постой армии превращался в затяжной денежный ливень. Офицеры покупали себе дорогое оружие, фельдцейхмейстеры запасали снаряжение на целые полки, хитро перемигиваясь с поставщиками и отваливая им неслыханные суммы из казенных кладовых. Среди ландскнехтов, кстати, было немало вполне обеспеченных людей, так что и рядовые солдаты регулярно захаживали к оружейникам, стремясь как можно лучше подготовиться к грядущим опасностям.

Город богател, деловые колеса его вертелись все быстрее. Особенно на последних порах, когда войско снималось, и когда предпринимались последние судорожные приготовления перед походом.

И, тем не менее, горожане, начиная почтенным бургомистром и заканчивая последним кабатчиком, тихо облегченно крестились, подсчитывая барыши. Право, хорошего – понемножку и тише едешь, дальше будешь.

Солдаты приносили прибыль, но были уж очень взрывоопасным материалом. В самом деле, кто согласится размахивать факелом, стоя на пороховой бочке, даже если его озолотить? То есть, если ты не робкого десятка и вознаграждение весомо, то почему бы и нет, но только совсем не долго, ведь иначе некому будет это вознаграждение тратить. Поэтому, когда замаячил исход, весь город и окрестности его умиротворенно вздохнули.

Георг фон Фрундсберг в сопровождении своего поверенного лица, секретаря и соратника Адама Райсснера очередной раз лично объезжал лагерь, проверяя и вникая в каждую мелочь, как и положено опытному полководцу. Его интересовало все: питание в кантинах, качество ткани на солдатских палатках, смазка тележных осей, корм лошадей и волов, приписанных к артиллерийскому парку… ничего не ускользало от его выверенного глаза.

Не смотря на разгульный нрав, он был настоящим отцом солдат. Многих он знал в лицо и помнил по предыдущим походам, для каждого находил слова ободрения. Но и спрашивал строго. Особенно с офицеров. И тут не было различия между давними соратниками, друзьями и собутыльниками. Нагоняи за дурную службу сыпались на всех, одинаково с милостями за службу добрую.

Естественно вождь ландскнехтов заглянул и в оружейное хозяйство и на плац, где ему показали нового бойца из фанляйна Конрада Бемельберга. Искушенный воин только крякнул от удовольствия, глядя, как новобранец управляется с его любимым оружием – двуручным мечем.

Он похлопал его по плечу, узнал имя и даже произнес несколько одобрительных слов. После чего, неслыханное дело, подарил двуручный меч из собственной коллекции и приказал занести в ведомость на жалование доппельзольднера.[25]

В скором времени не замедлил появиться и сам император. Без всякой пышности с малым кортежем он ураганом влетел в город. Занял лучшие покои в лучшем доме, принял доклады, разобрал текущие дела и назначил строевой смотр. Который и состоялся через два дня.

Армия выстроилась на поле. Солнце вызолотило стальной панцирь бесконечной змеи броненосной конницы, заиграло на остриях пик и алебард трех огромных пехотных ежей, ласково согрело смертоносные орудийные стволы и облило светом маленькую фигурку императора, который сидел на коне, с восторгом осматривая собранную под его рукой мощь. Потом была всеобщая присяга, был салют из всех орудий, были дружные крики: mit Gott fur Keiser und Fatterland! Hoсh Keiser! И марш всей армии, грохот шагов которой был также оглушителен, как орудийные залпы. А потом, как-то незаметно, солдаты свернули лагерь, погрузились в телеги, сели на коней, взяли ноги в руки и ушли. Остался только вытоптанный луг, прогоревший дерн на местах костров, неубранный мусор, и чуть присыпанные выгребные ямы. И воцарилась тишина.

Глава 4 В которой Пауль Гульди пробует крови первый раз

Война… Всю свою безусую юность я мечтал оказаться в армии, а значит, рано или поздно, на войне. И вот теперь я оказался в рядах наступающей армии. Ничего приятного, хотя, некоторое время все было тихо и мирно, насколько это вообще возможно. То есть, до поры, непосредственно меня никто не пытался убить. И мне никого убивать не приходилось.

Мечталось и грезилось, конечно, совсем о другом. Геройский подвиг, всеобщая любовь и уважение, отвага, самопожертвование, патриотизм и любовь к Родине, гражданский долг, стремительная атака – вот примерный список понятий, с которыми я ассоциировал это недоброе, гавкающее слово «война». Недоброго оказалось гораздо больше, чем я мог себе представить, при том, что я историк, хоть и недоучка, и много-много читал о настоящей войне.

Оно, конечно, представлял я себя совсем в другой армии, но, если быть честным с самим собой до конца… какая разница? Лететь в межзвездном мраке на огромном крейсере и гвоздить по мирным городам ничего не ожидающих планет ракетами с плазменными БЧ, или вот так пешком наматывать мили, и своими руками грабить и лишать жизни незнакомых и тебе ничего плохого не сделавших людей? Второе, по-моему, выходило честнее.

Что приятнее, или, лучше сказать, не так ужасно: гореть заживо в штурмовике с заклинившей катапультой, мечтая только о том, чтобы рванул маршевый реактор, положив конец боли и страху, или получить в живот полметра ржавого железа; дрожать от ужаса, вжавшись в землю, глядя как истребители заходят для атаки, чтобы пустить тебя в распыл вместе с тяжелым штурмовым скафандром зарядом позитронной антиматерии, или оказаться под копытами и жадными до крови копьями чужой конницы? Трудный выбор, в любом случае, не очень здорово. Прямо скажем – на любителя.