Солдат идет за плугом - [83]

Хельберт снисходительно улыбнулся в знак того, что понимает.

— Каrоvка! Каrоvка! — гаркнул он, вытянув руки по швам. Солдаты удивленно переглянулись "Коровка" — это слово, такое грозное в устах оккупантов, когда они отбирали у советских людей последнюю опору жизни, угоняя со двора коровенку, прозвучало сейчас у Хельберта неожиданно смешно.

— Что? Какая такая коровка? — нахмурившись, спросил сержант.

Немец отчаянно замахал руками, чертя в воздухе какие-то квадраты.

— Да не "каровка", а коробка, наверно! — крикнул Вася Краюшкин. — Сундучки, ребята! Пошли, Фриц! Пойдемте! — позвал он товарищей.

В том, что касалось службы, приказ сержанта был для солдат нерушимым законом, но в остальном не менее веским было слово Васи Краюшкина. Его все слушались.

Самый младший в команде, Краюшкин, был общим любимцем. Где-то под Рязанью у него остались отец с матерью. На войну он пошел совсем мальчишкой в ноябре сорок четвертого года, когда бои шли уже на территории Германии. Оба они с Бутнару оказались в одном орудийном расчете. В первом же ночном бою обнаружилось, что у парня куриная слепота, и его откомандировали на полковую кухню. Как раз в этот день, когда он должен был предстать перед врачебной комиссией, фашисты предприняли на том участке фронта сильную атаку и прорвали в одном месте линию советских войск. В бой вступили отборные гитлеровские части.

Группа эсэсовцев, вооруженных пистолетами-автоматами, ручными пулеметами и гранатами, прорвалась в глубь леса, где в бревенчатом двухэтажном доме расположились хозяйственные подразделения полка, отрезанные теперь от своих. Тут было несколько бойцов, писаря, связисты, санитары и повара. С ними был единственный офицер — капитан Постников. Схватка была не на жизнь, а на смерть. Постников перебегал от окна к окну, стреляя из автомата. Фашисты ожесточенно атаковали здание: захват его, очевидно, был важен для них.

Солдаты во главе с капитаном собрались на втором этаже и вели оттуда непрерывный огонь, не давая фашистам подойти ни на шаг. Они держались с полудня до сумерек. К вечеру сопротивление их ослабело. Это придало храбрости немцам: они решили, что у советских бойцов кончаются боеприпасы. Знали они и то, что телефонный провод был перерезан еще до начала атаки.

Уже без опаски они вышли из-за деревьев, направляясь прямо ко входу в здание. Казалось, остановить их некому. Выстрелы со второго этажа раздавались все реже, потом совсем замолкли. Странная тишина, воцарившаяся в лесу, заставила фашистов остановиться и осмотреться.

Было начало зимы. Голые деревья окутывала вечерняя мгла, и валежник хрустел под ногами, словно старые кости…

— Vorwärts![39]

Команда подтолкнула фашистов, и они кинулись вперед. Ни одного выстрела не прозвучало навстречу. Уверенные в себе, они подошли к крыльцу. В это-то время неожиданно на пороге вырос Вася Краюшкин. Он не успел даже снять поварской колпак и передник.

— Ку-да-а? — протянул он и, рявкнув тут же "назад!", швырнул противотанковую гранату.

Неожиданное появление в сумерках этой непонятной призрачной фигуры в белом, взрыв гранаты — все это заставило немцев отскочить назад, вызвало смятение.

— Es ist ein Teufel![40] — крикнул кто-то.

Во время короткой сумятицы всем, кто был в доме, удалось выбраться наружу, в лес, где среди густых деревьев, да еще в темноте, бойцам было легче драться и, главное, легче скрыться.

Их было человек тридцать. У кого были винтовки, у кого — автоматы либо наганы, был один ручной пулемет и, на счастье, запасные диски и обоймы. Кроме того, у каждого на поясе висело по четыре — пять гранат.

За все это они должны были сказать спасибо капитану Постникову: он всегда требовал, чтобы не только бойцы охраны и повозочные, но и писаря, кладовщики и повара имели при себе положенное оружие, индивидуальные пакеты. Каких только злых шуточек не отпускали по поводу воинственности скромного интенданта! Но теперь все это пригодилось.

В первые минуты Постникову казалось, что положение довольно сносное. Немцы прекратили огонь. Некоторые документы, которые не должны были попасть к немцам, были в верных руках. Раненых тоже вынесли из здания. Даже капитанская Белка была цела и невредима и, виляя хвостом у ног хозяина, рычала при звуке выстрелов.

Однако немцы вскоре кинулись искать исчезнувших советских солдат.

Вдруг собака капитана жалобно заскулила, и тут же пули градом обрушились на укрывшихся солдат. Как ни пытался хозяин успокоить собаку, приласкать, зажать ей морду рукой — она не переставала скулить.

— Застрелите ее, товарищ капитан! — сказал, вынырнув из темноты леса, Вася Краюшкин.

— Успокойся, Белка, будь умницей. Ну, что на тебя нашло? — пытался унять собаку капитан. На время она притихла, покаянно дрожа у ног хозяина. Потом опять забилась, запрыгала, тявкая и протяжно воя, как на покойника. Капитан посмотрел на Васю Краюшкина и отвернулся от собаки.

Вася понял и нажал на спусковой крючок автомата. Белка замолкла.

— За мной! — крикнул капитан и побежал по лесу. Потом они снова остановились в густых зарослях. Здесь перестрелка длилась долго, но немцы так и не смогли приблизиться. Все это время Краюшкин был рядом с Постниковым.