Солдат идет за плугом - [76]
"— Это все я!.. Я своими руками построил плотик с красным флагом… Из тростника… сплел из тростника… Сам придумал… один…" — он силится улыбнуться своим мучителям.
Бывшая учительница, вздрогнув, открывает глаза. Потом она съеживается клубком, словно хочет захватить руками, всем телом хотя бы крупицу сна. Но ей это не удается. Подушка жжет лицо. Она откидывает одеяло и больше не приневоливает себя спать. Кажется, ей уже никогда не уснуть.
Она встает с постели. В окна крестьянского домика пробивается рассвет. Словно через голубую кисею, виднеются очертания домов, башня кирхи, мглистое небо.
Чей это будет день? Кто получит в нем свою долю?
С утра она обольется холодной водой. Школы еще не открыты, но не надо забывать: она — учительница. Торопливо выплеснув из ведра остаток воды, она идет к колонке за свежей. Подымаясь с ведром в руке по тропинке, шагов за триста от старой задымленной кузницы, седая учительница вдруг увидела, что на стене замка чернеет крупная надпись. Готические буквы были выведены дегтем, в конце стоял остроконечный восклицательный знак. Побелевшие губы фрейлейн Кнаппе прошелестели: "Rache!" — месть! Ей показалось, что острие восклицательного знака вонзилось ей в самое сердце. Она выронила ведро, да так и застыла…
"Rache!"… Месть…
Справа, в зеленой, умытой росою траве, вилась тропинка, сбегая к низенькому домику в долине, слева подымалась гранитная стена замка со страшной, намалеванной дегтем надписью.
— Фрейлейн Кнаппе! — послышался возглас со стороны железных ворот, с выбитыми на них львами.
Четко ступая только что начищенными сапогами, по-солдатски подпоясанный, к ней шел Григоре, улыбаясь своей простой, вполне штатской улыбкой.
— Вот хорошо, что я вас встретил, фрейлейн. Я сегодня дневальный. Стою на посту и смотрю в долину. Не понимаю, как это я вас не заметил. Я хочу попросить вас… Помните, я заходил к вам… смотрел вашу скрипку…
Бутнару запнулся, заметив неподвижный взгляд этой преждевременно состарившейся фрейлейн, которая всегда старалась вставлять в свою речь русские слова, оставшиеся в ее памяти со времен концлагеря, в то время как Григоре особенно старательно говорил с ней по-немецки.
— Вон там, на горке, живет одна девушка… — выдавил он с усилием.
Учительница печально кивнула головой, и Григоре только теперь заметил, куда она смотрит.
— Что это? — спросил он, меняясь в лице, и, торопливо откозыряв ей, кинулся к замку.
Женщины и девушки, собиравшиеся уже на работу, остановились, стараясь понять, что случилось.
Фрейлейн подняла ведро, сделала два шага и остановилась в изнеможении.
— Бедняжка учительница, ее прямо ветром качает, такая слабая, — сказала женщина лет сорока с добрым лицом, румяным, как у девушки на выданье. — Это она из лагеря вернулась вся седая. Говорят — коммунистка…
— Если б и не седой вернулась, так тут бы поседела. Не видишь разве, что на стенке написано? — ответила ей другая.
— Да, видно, и у нас начинается. "Rache!" Крови хотят!
— Кто? Наци? Ты думаешь, они и сейчас еще остались? — вмешалась еще одна женщина.
— Остались немцы! — возразила, появившись словно из-под земли, Эльза Фишер. Она, видимо, не разобрала, о чем идет разговор.
— "Rache!". Кто знает, может быть, как раз русские и написали это?
— Вполне может быть, — заговорила опять румяная. — Чего ж вы хотите? Наши не мало бед натворили у русских. Теперь настала их очередь.
— Вижу, вижу — ты такая же гадкая, как Берта, вот ты ей и подпеваешь, — срезала ее Эльза.
— "Sieg oder Sibirien!" [34] — словно повторяя затверженный урок, произнесла девочка-школьница.
— Ну хорошо, только слово написано по-немецки! Как же его смогли написать русские? — не унималась старшая из женщин, не сводя глаз с надписи. — Едва ли это сделали русские. Те, что у нас, по-моему, не плохие люди.
— И по-моему тоже, — сказала девочка с лопатой на плече.
— Ничего вы не знаете, девушки, — зашептала, придвинувшись поближе, морщинистая старуха с испуганными глазами. Это была тетка Гертруды, известная в деревне под именем "тетушка Шнурре". — Ничего вы не знаете! Стыдно так говорить! В тон деревне за горой — от нас рукой подать — надругались над целой семьей… И мать, и дочку… А потом, говорят, и дом подожгли…
— Рассказывают, что они ценные вещи, золотые часы ищут, а если не находят — зарезать готовы.
— Слышали? Есть такие, что и убивают…
— Ты говоришь, раз написано по-немецки, значит, русские не могли этого написать? — снова вмешалась, проталкиваясь между женщинами, неугомонная Эльза. — А разве Грегор не знает немецкого языка?
— Нет, Эльза, нет! Грегор?! Быть того не может!
— А потом — он ведь и не русский.
— А этот мрачный ефрейтор, думаете, не говорит по-немецки? — упрямилась Эльза. — Вы думаете, что он не умеет, потому что он всегда молчит, так? — Она обвела женщин блестящими глазами, потом привстала на цыпочки и зашептала на ухо то одной, то другой:
— Так вот, знайте: он еврей и зовут его — Юзеф. Он пришел сюда, чтобы отомстить… Мне это сказала одна особа… настоящая дама…
— Солдаты идут! — проговорила вполголоса одна из женщин.
— Тш! Солдаты идут! Солдаты…
— Тш-ш…
Действительно, из замка, словно по тревоге, выбежал Гариф Асламов, а за ним, чуть позади — Кондратенко и Григоре Бутнару. В длинном узком окошке, из которого шел густой пар, показалось разгоревшееся лицо Берты Флакс. Под одним из львов на створке ворот застыл Иоганн Ай.
Действие романа известного молдавского прозаика Самсона Шляху происходит в годы Великой Отечественной войны в оккупированном фашистами городе. Герои книги — подпольщики, ведущие полную опасностей борьбу. Роман отличается детальной разработкой характеров, психологизмом, постановкой серьезных нравственных проблем.
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
Автор дает историю жизненного пути советского русского – только факты, только правду, ничего кроме, опираясь на документальные источники: дневники, письменные и устные воспоминания рядового гражданина России, биографию которого можно считать вполне типичной. Конечно, самой типичной могла бы считаться судьба простого рабочего, а не инженера. Но, во-первых, их объединяет общий статус наемных работников, то есть большинства народа, а во-вторых, жизнь этого конкретного инженера столь разнообразна, что позволяет полнее раскрыть тему.Жизнь народных людей не документируется и со временем покрывается тайной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.