Солдат идет за плугом - [10]
Хородничану со сдержанным презрением разглядывал смуглое, здоровое и грубое лицо директора. „Ложечник с Дымбовицы[3], невежа! — думал он с отвращением. Этот дикий смех, оскорбляющий благословенную тишину его дома, выводил Хородничану из себя. — Еще напугает Элеонору!“
— Бессарабец! — продолжал господин Фабиан, переставая смеяться. — А гляньте-ка на эту бумажонку. Именно вам послали ее ваши историки… бессарабцы…
Он развернул измятую бумажку, на которой был нарисован лысый человек с запутавшейся в его бороде крысой.
Лицо Хородничану побагровело.
Он инстинктивно поднес руку к бороде.
— Позвольте-ка взглянуть, — еле проговорил он.
— Не волнуйтесь, господин преподаватель, крыса только на бумаге, — иронически улыбнулся Фабиан, заметив движение Хородничану. — Нарисовано неплохо, и адрес написан четко, конечно, печатными буквами, чтобы нельзя было узнать почерк. Вот: „Мученику и спасителю“! Ну-ка, поразмыслите, господин преподаватель, что следует разуметь под этой крысой!
— Да, это рука коммунистов, — согласился Хородничану. — Неслыханное дело!
— Стурза мне докладывает о забастовке, — тихо, как бы про себя, начал господин Фабиан, закуривая папиросу. — Я иду туда с приходно-расходной книгой, где записано, кто сколько должен за учение и общежитие. Одного за другим отправляю на работу. В классе порядок, тишина — и вдруг все как один поднимаются и выходят из класса. И все это молча. Только один Фретич заговорил. Фретич! Александру Фретич!! Я давно приглядываюсь к нему. Красивый парень. Круглый сирота. Пришел из приюта. Робкий такой, кажется, собственной тени боится. Всегда старательный, подтянутый. Такой именно, какой мне нужен. Я ему то костюмчик подброшу, то теплое словечко. У меня ведь детей нет. Жена и слушать не хочет о том, чтобы рожать. Ну что ж, моя слабость: решил усыновить его. И вдруг он, он — главарь бунта! Главарь! Даже меня не постеснялся. „Почему, мол, не хотите обучать нас грамоте, господин директор?“ Переворачиваю лист журнала и нахожу эту карикатуру. Кто знает, может, он же, Фретич, ее и подсунул. Вот тебе, пригрел змею за пазухой!
Директор глубоко затянулся папироской и, бросив ее на пол, придавил ногой. Осторожно подняв окурок кончиками пальцев, Хородничану отнес его на полированный столик в углу комнаты, где стояла чудесная пепельница-раковина.
— Дело, конечно, не в одном Фретиче, — сказал он, хоть и сам расстроенный, но радуясь в душе огорчению директора. — Правда, можно и Фретича использовать. Для этого нужно только умело его держать в узде. Но не в нем дело. Корень зла кроется поглубже. Не тут собака зарыта!
Фабиан вопросительно глянул на него, и Хородничану продолжал, обдумывая, точно взвешивая каждое слово и подыскивая надлежащую интонацию:
— Нужна… хм… В воспитании ученика нужна гибкость. Свежесть. Вкус. Не забивайте ему голову одной технологией и механикой. Пафос молодости необходимо определенным образом направлять… Хм… Идеологически… Тут нужно подумать. Вчерашний случай должен быть пока оставлен без последствий. Ни бунта, ни песен, ни карикатуры — ничего этого мы не видели. Но зачинщиков, которые разлагают остальных, надо выявить. А для этого — глядеть в оба! И, конечно, не глазами Стурзы, а глазами… как бы это получше выразиться… хм… кого-нибудь из учеников. Например, того же Фретича. Это главное в воспитании молодежи… хм… эластичность, такт…
Глаза учителя блестели воодушевлением. На холеных щеках выступил румянец. Его так и распирало от еще не высказанных слов — значительных, отшлифованных, звучных. Он подвинул свой стул поближе к Фабиану, так что коснулся его колен. Но взгляд директора, отчужденно блуждавший по комнате, остановился на оленьих рогах, где висела его шляпа.
— Так вот, господин Хородничану, — сказал он, решительно поднимаясь, — вы их распустили, и они теперь пошаливают. Но я завинчу им гайки! Так завинчу, что у них косточки затрещат!
Мрачно нахмурившись, он потянулся было за шляпой, когда в дверях спальни показалась Элеонора.
По-мальчишески подстриженную, с золотистой челкой на лбу, в лиловом халатике с блестящим шелковым поясом, ее можно было принять за дочь Хородничану.
Фабиан прирос к месту.
— Целую ручки, мадам, — опомнился он, кланяясь ей с подчеркнутой изысканностью.
— С утра уже за политику? — спросила она, кокетливо протягивая ему руку для поцелуя.
— Да, дела вот, — сказал Фабиан. — Однако разрешите мне распрощаться. — И, щелкнув каблуками, директор коротко поклонился.
— Как это можно, я вас не пущу! Хотя бы чашечку кофе… Мария!
Но директор не поддавался уговорам.
— Не могу, мадам, дела… — И, надев шляпу, он направился к выходу.
Провожая Фабиана, Элеонора задержалась в передней.
„И о чем это она с ним разговаривает?“ — ревниво думал неподвижный и угрюмый Хородничану.
Дверь отворилась, и вошла Элеонора.
— Отчего мой бэби повесил нос? — спросила она, положив ему руку на плечо.
— Выскочка он, и больше ничего! — не отвечая на вопрос жены, сердито выпалил Хородничану. — Из породы этих ложечников. Грабитель! Обманывает государство, мастеров, учеников. Харчи из казенного котла не стыдится красть. И какого черта я не пошел вчера на урок? Он уверил меня: „Ученики, мол, заняты. Срочный заказ“. А ведь все для него, только для него…
Действие романа известного молдавского прозаика Самсона Шляху происходит в годы Великой Отечественной войны в оккупированном фашистами городе. Герои книги — подпольщики, ведущие полную опасностей борьбу. Роман отличается детальной разработкой характеров, психологизмом, постановкой серьезных нравственных проблем.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.