Соль жизни - [4]

Кобасигава научил меня, как ловить Эрабу. Способ весьма простой. Вопрос только в том, хватит ли у вас мужества.

В тот самый момент, когда змея устремляется мимо вас наверх, вы хватаете ее рукой в перчатке. Одновременно с этим другой рукой вы снимаете перчатку с той руки, которая удерживает змею, и выворачиваете перчатку наизнанку. Свернутая в клубок змея не может убежать из вашей перчатки. После этого кладете перчатку в карман. Вот и все.

— Нет уж, я лучше без змеи обойдусь.

— Ну и зря — все очень просто. Самый элементарный фокус.

— Мне просто противно.

— Для первого раза можно еще одни резиновые перчатки поддеть, — произнес он с нажимом.

В тот день во время последнего погружения Кобасигава поймал змею, которая, поднимаясь на поверхность, оказалась между нами. Он поймал ее описанным выше способом. Однако в его костюме не было кармана, а потому он расстегнул молнию и отправил клубок себе за пазуху.

Мы вернулись в город Наха, Кобасигава направил свой нагруженный оборудованием и добычей фургон к гостинице — мы хотели попросить тамошнего повара приготовить рыбу.

Отдав повару рыбу, Кобасигава достал из-за пазухи запрятанную в перчатку змею.

— А эта на что-нибудь сгодится?

— Я ее есть не стану, — сказал я.

— Не думаю, чтобы это было вкусно. Хоть эта штука и длинная, но все-таки это тебе не мурена. Что делать-то будем?

Как будто испытывая некоторое беспокойство, Кобасигава переложил добычу в другую руку. Теперь желто-черная змея находилась в правой руке, на которой была надета перчатка. Хотя уже вечерело, под светом, лившимся на сушу, змея выглядела ярче, чем в воде, и, за исключением зубов, ничто не свидетельствовало о том, что она отличается от других змей с сильным ядом. И все же морская змея в переулке у входа в гостиницу выглядела странно, она смотрелась как результат фокуса, о котором и поминал Кобасигава.

— Что будем делать? Все-таки мы с ней длинный путь проделали.

— Она нам не нужна.

— Не нужна, так не нужна.

Кобасигава огляделся и, подойдя к решетке сточного люка почти под задними колесами автомобиля, бросил туда то, что было в его руке. Прошуршав по кончикам его пальцев, змея исчезла в колодце. Я наблюдал за ним с затаенным дыханием.

— А она там не сдохнет?

— Успокойся, она живучая, ей только воздух нужен, — спокойно ответил Кобасигава.

После того как мы условились в гостиничном ресторане о времени ужина и Кобасигава ушел переодеться, я еще раз подошел к решетке люка и посмотрел вниз.

Оттуда слышалось журчание.

Потом я поднял глаза и оглядел гостиницу, в которую мне предстояло войти.

Со страхом и радостью я представлял себе, как «пестрая лента» выбирается из перчатки, плывет и ползет по бесконечным канализационным канавам, забирается в вентиляционную систему отеля или же высовывает свою головку из умывальника и укладывается колечком на белейшем фаянсе…

Разумеется, я бы не хотел быть постояльцем этого номера.

Тот же самый мужчина

Это было довольно давно… Если направиться от здания, где занимаются студенты первого курса токийского колледжа Гакусюин, вдоль ограды дворца Акасака и спуститься с холма, то выйдешь на улицу, ведущую в Гондавару. Приблизительно посередине этого спуска будет поворот направо. Именно там была расположена небольшая гостиница «Мацухира».

Теперь я уже забыл, почему наш выбор остановился именно на этой гостинице. Кто-то из наших решил отметить там свой день рождения, а мои партнеры по яхте и покеру решили совместить празднование с проводами старого года.

В тот год похолодало рано, и, хотя до рождества еще оставалось немало, вечером пошел отвратительный мокрый снег, который сменился бесконечным холодным дождем. Этот дождь начал моросить под вечер, затем усилился и к одиннадцати перешел в ливень. Все приехали на машинах, но на улице было так мерзко, что продолжать развлекаться в другом месте не хотелось. Кое-кто решил остаться в гостинице еще на одну ночь и играть в покер до утра. Но одному нашему приятелю нужно было возвращаться в Нингётё. Вместе с ним и моим другом Сиёмидзу мы частенько выпивали в районе Ситамати. И вот мы решили проводить приятеля до дома, а потом вернуться в гостиницу и присоединиться к игре, которая уже началась за двумя столами.

За рулем был Сиёмидзу, я сидел рядом с ним. Приятель занимал заднее сиденье. Он был порядком навеселе и, лишь только захлопнув дверцу автомобиля, тут же развалился и заснул.

На улице шел дождь со снегом, автомобильные щетки не справлялись с жижей на переднем стекле. Фонарей вокруг было мало, и света фар явно не хватало.

Мы доехали до дворца, свернули налево. Не успели мы проехать и сотни метров, как на перекрестке увидели нечто непонятное. Сиёмидзу подъехал поближе, сбавил скорость и включил фары на полную мощность. В кромешной мгле, исчерканной тяжелыми струями, прорисовалась человеческая фигура, но мы не сразу поняли, что перед нами человек.

Сколько ему было лет? Столько же, сколько и нам, — лет тридцать пять. Воротник его промокшего насквозь плаща был поднят. Нет, он не сделал знака, чтобы мы остановились, но мы понимали, что под таким дождем декабрьской ночью разглядеть автомобиль на этой улочке не так просто. Время было позднее, так что вряд ли прохожий был трезв, но его облаченная в плащ одинокая фигура, поливаемая холодным дождем, заставила нас поежиться.