Соль жизни - [2]

Потом он женился на полукровке — дочери известной всем в Сёнане красавицы. Как-то раз я повстречал его на улице с симпатичным мальчишкой на руках. Я спросил, как он назвал ребенка, а он ответил, что ему неохота было мучиться, и потому он назвал его так же, как и тогдашнего кронпринца. Я еще подумал, что это вполне в его стиле.

Когда я сам занялся подводным плаванием, я вспомнил одну его историю.

Не знаю, когда это было, но только вместе со своим приятелем — таким же балбесом — отправились они порыбачить в Осима, на полуостров Идзу. Хозяином катера был кореец по фомилии Канда. За ним числился, кроме прочего, и вооруженный налет на гостиницу конкурентов. В общем, сомнительная личность.

И вот вышли они в море к северу от Мотомати. Наплававшись, все уже поднялись на поверхность и забрались в катер, мой же приятель плавал, пока не кончился воздух. Наконец он тоже поднялся наверх — вместе с рыбинами, которых у него хватило сил дотащить. Смотрит — а катера-то и нет. Оказалось, что подводное течение отнесло ныряльщика от места стоянки катера чуть ли не на километр.

Море было неспокойным, он заметил искавший его катер с наветренной стороны, когда взлетел на гребень волны. Стал кричать, но из-за ветра его не услышали. Тут, похоже, люди на катере ошиблись в своих расчетах, и катер стал удаляться. Они поискали ныряльщика еще какое-то время, но потом, отчаявшись обнаружить его, скрылись.

«Я потерял надежду на катер и поплыл к берегу. Ты тоже на яхте ходишь и должен знать, что течение там сильное, к берегу не пристанешь. Я решил избавиться от всего лишнего и первым делом выбросил — как сейчас помню — четыре здоровенные рыбины — судаков и кампати. Помню, подумал: не в последний раз в море, еще наловлю. Но только берег становился все дальше и дальше. Тогда я выкинул пояс с балластом. Человек — существо жадное. Когда выбрасывал пояс, все думал: он дороже или рыба? Потом выкинул акваланг. Потом ружье. В конце концов у меня осталась только трубка.

Пронесло меня мимо мыса Тикасаки, потом мимо Кадзэгуса… А течение там, между прочим, проходит мимо мыса Ядзима, что в префектуре Тиба, а потом уже к берегу не приближается, в открытый океан несет. Небо было еще голубым, но волны понизу уже становились темнее, и меня стало одолевать отчаяние. Меня несло в сторону Токийского залива. Я было понадеялся, что там много кораблей и с них, может быть, меня приметят, но солнце клонилось все ниже, небо темнело. Надежда таяла.

Когда я увидел первый корабль, было так темно что человека в воде уже было не заметить. И тогда я подумал, что, наверное, меня так вот и занесет куда-нибудь в Тихий океан, где я стану кормом для рыб. Не знаю уж, сколько времени прошло, но только вдруг я заметил рыбацкий катер. Я понял, что это мой последний шанс. Словно сумасшедший, я прямо-таки выпрыгнул из воды и заорал. По зеленым бортовым огням я увидел, что катер, который уже проплыл было мимо меня на расстоянии тридцати или сорока метров, сменил курс; рядом с зелеными огнями зажглись красные, они стали приближаться. Это было спасение!.. Когда я поднялся на борт, то спросил, как рыбаку удалось заметить меня. Он рассказал, что в наступавших сумерках принял мою голову за оторвавшийся от сети буй и хотел подобрать его, но тут услышал крики. Вообще-то катер был из Мотомати, но сегодня рыбак собрался навестить своих родственников и направлялся в Окада.

Рыбак сказал, что мне повезло. Я знал это и сам. Я не ощущал ни особой благодарности, ни счастья, я просто думал, что мне сегодня крупно повезло.

Надо было как-то отблагодарить рыбака, но у меня ничего не было. Вместо этого мне пришлось занять у него тысячу иен. Из здания кооператива рыбаков я вызвал такси. Прибыв в порт Мотомати, своих дружков я там не обнаружил. Тогда я отправился дальше, в Хабу. Там-то я их и застал. Они пили на кокпите. Я молча приблизился к ним, швырнул на стол регулятор подачи воздуха. Этот подлец Канда поднялся со своего места: „Ты чего, живой что ли?“

Не произнеся ни слова, я что было сил вмазал Канде по челюсти. Он упал на стол. Его дружки надвинулись на меня, кто-то выхватил нож.

— А вы думали, что я привидение?

При этих словах Канда остановил своих дружков и сказал: „Ладно, извини, так уж вышло“.

Я хотел высказать им кое-что еще, но потом решил, что это ни к чему».

— Это как же? — спросил я своего приятеля. — Люди говорили, что если уж этому Канде кровь бросится в голову, он готов тебя в порошок стереть. Так отчего же в тот раз он утихомирился?

— Знаешь, на море часто такое бывает.

С тех пор прошло немало лет, я теперь часто отправляюсь в море на собственном катере и иногда вспоминаю эту историю. Я выхожу в море в абсолютном одиночестве: мне совсем не хочется остаться брошенным в волнах и потом гнаться за каким-нибудь кораблем. Не хочется мне и покорно подставлять физиономию под кулак какого-нибудь приятеля.

Пестрая лента

При упоминании об «угре Окино-эрабу» люди представляют себе нечто из ряда вон выходящее — какого-то чудовищного толстенного гротескного угря, но на самом деле это страшно ядовитая морская змея.

Наблюдать за змеями в море — занятие еще более неприятное, чем следить за ними в лесу. Помню, как я участвовал в первой регате по Южно-Китайскому морю. Мы стартовали в Гонконге, но весь следующий день простояли на месте из-за тумана и штиля. Когда же туман рассеялся, оказалось, что вода вокруг моей яхты кишит бесчисленными змеями и змейками. Это было отвратительно. Самые крупные экземпляры были с корабельный багор, то есть больше трех метров в длину.