Сокрытые в веках - [29]

В машине, по дороге домой, Мари увлеченно рассказывала о своей поездке в Китай, что было для него очень кстати – отвечать на ее вопросы он пока не был готов. Лгать не хотелось, а говорить правду … она бы не поверила.

Едва войдя в просторную парижскую квартиру, Мари потянула Рене в комнату, где на журнальном столике лежала плоская квадратная коробка.

– Это тебе китайский сувенир. Я везла его в руках, чтобы не разбить, – щебетала она. – Смотри, какая прелесть – ручная работа, живопись на стекле.

– Я тоже тебе кое-что привез, – начал Рене, открывая коробку и… замолчал.

На него смотрела Метта. Да, это была она – то же золотистое свечение кожи, те же глубокие янтарные глаза, сияющие мудростью и добротой. Казалось, она на секунду остановилась, чтобы подарить ему еще один ободряющий взгляд.

Неизвестный китайский мастер никогда не видел дракона, но Рене знал – это память поколений водила его рукой.

– Что случилось? – спросила Мари. – Что с тобой, Рене?

Книга вторая Тайна горной страны

Глава 1

– Рене, – строго сказала Мари, входя в кабинет, – где Доменг? Он уже второй день прохлаждается, вместо того чтобы готовиться к экзамену.

– Ты чересчур к нему требовательна, – возразил Рене, роясь в огромной кипе своих бумаг, – надо же ему когда-нибудь отдыхать. Сессию он сдает на отлично – не вижу оснований для беспокойства.

– Я по опыту знаю, что перед последним экзаменом нельзя расслабляться. Пусть сделает еще одно усилие и будет свободен, как ветер. Помню, для меня третий курс был самым трудным. По-моему, ты слишком балуешь парня.

– Не понимаю, что ты от него хочешь – учится он блестяще, еще и подрабатывает; домой приходит выжатый, как лимон. Небольшие каникулы пойдут ему только на пользу.

– Почему здесь книга валяется открытой? – Мари посмотрела на обложку. – Бальзак? Это ты перечитываешь? – удивилась она.

– Нет, Доменг совершенствуется во французском. Все-таки, что ни говори, редкие способности у этого мальчика. Того и гляди – стихи начнет писать.

– Что ж, отрадно слышать. Однако порядок соблюдать вы оба не приучены. Вчера я обнаружила его хомяка в банке с крупой, не говоря уже о том, что твой Роджер сгрыз мои новые туфли.

– Если бы банка была закрыта, а туфли стояли в шкафу, ущерба бы не случилось, – запальчиво отбился Рене. – Ты и сама, как я погляжу, не отличаешься особой аккуратностью.

Мари, тряхнув длинными светло-русыми волосами и окинув его уничижительным взглядом, приготовилась припомнить супругу все его грехи с момента их знакомства, но закономерно набирающая силу перепалка была прервана раздавшимся в передней звонком.

– Ты кого-нибудь ждешь? – спросила Мари в настроенной на выговор тональности.

– Нет, ни с кем не договаривался. А у Доменга свой ключ. Кто бы это мог быть?

Он снова уткнулся в свои записи, а Мари пошла открывать.

Через несколько минут она вернулась, помахивая визитной карточкой, и пропела теплым грудным голосом:

– Рене, дорогой, к тебе пришли. – Она прочла имя на визитке: – Некий Маруф аль-Камар. Просит уделить ему несколько минут.

– Кто это? Я его не знаю. – Рене поднял глаза на жену и опешил: всегда резковатая, по-деловому уверенная в себе Мари сейчас краснела и стеснялась, как девушка на выданье.

Озадаченный столь неожиданной метаморфозой, Рене поспешил в гостиную. Навстречу из кресла поднялся рослый стройный человек, одетый по-европейски, дорого, но просто и со вкусом. Наружность его вслед за именем подтверждала восточное происхождение, и был он заметно, по-мужски красив. В его темно-каштановой, почти черной, насильно заглаженной назад шевелюре, бровях, усах и коротко стриженой бороде каждый волосок лоснился и резко контрастировал с белой гладкой кожей. Глаза, опушенные завидными ресницами, имели цвет шоколада, только что отлитого в форме.

– Маруф аль-Камар, – представился сей оживший персонаж из «Тысячи и одной ночи», глядя дружелюбно и демонстрируя улыбку, способную посрамить любую рекламу зубной пасты.

– Рене Мартен, чем обязан? – отозвался Рене голосом, лишенным оттенка гостеприимства воспоминанием о выражении лица Мари.

Они уселись в кресла друг против друга. Рене разглядывал посетителя, мучительно пытаясь вспомнить, где бы он мог его видеть: что-то неуловимо знакомое проявлялось во всем его облике. Тот смотрел ему в глаза открытым взглядом, подталкивая к узнаванию и медля с ненужным ответом.

Щелкнул замок во входной двери, и в комнату, беззаботно напевая, вошел Доменг, но, увидев гостя, остановился как вкопанный.

– Скажите мне, что я сплю и вижу сон! – ахнул он.

– Должен заметить, что вы умеете производить на людей впечатление, – произнес Рене с нервным смешком. – И все же, не могли бы мы вернуться к цели вашего визита?

– Рене, разуй глаза! – воскликнул Доменг. – Это же Шейх!

Рене поперхнулся следующей дежурной фразой: Шейх, собственной персоной, разительно изменившийся, помолодевший и утративший свою властную угрюмость, сидел в его гостиной и приветливо улыбался.

Рене смешался, но тут вошла Мари, и посетитель встал.

– Не ошибаюсь ли я в том, что столь несравненная газель, подобная луне в полнолуние, ваша жена? – любезно обратился он к Рене.