Сокрушение тьмы - [5]
Поселок носил башкирское название — Миндяк. Это был приисковый поселок и лежал среди уральских увалов между городами Белорецк и Верхнеуральск, на берегу озера, мостясь крайними домами на подножиях гор. Это были места, ни с чем по красоте не сравнимые, они были их родиной.
Им повезло: всех троих зачислили в одно пехотное училище, находящееся в Бузулуке, а затем, когда в начале лета училище расформировали, они оказались в 18-й воздушно-десантной бригаде. И опять повезло: они попали в одну роту. Но на первом же бригадном смотре, идя вдоль строя 3-го батальона, плотный, небольшого роста подполковник Макаров неожиданно остановился перед одним из них.
— Фамилия? — коротко спросил комбриг, глядя прямо в лицо.
— Старший сержант Боголюб! — четко ответил тот, прямя локти и смело отвечая таким же откровенным и неломким взглядом.
— Из училища?
— Так точно!
Макаров кивнул комбату Волгину, следовавшему за ним:
— После смотра пришлешь этого молодца ко мне!
Так Антон Боголюб стал ординарцем комбрига Макарова. Анатолий Залывин и Ленька Бакшанов были назначены командирами отделений в первом взводе 8-й роты, которой командовал лейтенант Гаврюков.
Лежа голова к голове, покуривая «Казбек», принесенный Боголюбом, ребята переговаривались, а река спокойно катила свои воды в Ладогу, и еле-еле виднелся за нею в тумане притихший вражеский берег. Особенно тревожно было смотреть на полосу низкого поречья, лежавшего почти вровень с водой. Пустынный берег метров за сто туда, от воды, поднимался густым подлеском, и, казалось, смотрели из этой чащи чьи-то внимательные глаза, следя за каждым движением тех, кто готовился к переправе.
— Я сегодня, ребята, написал письма, — сказал Залывин, взглядывая в красивое лицо Леньки Бакшанова. — Одно домой, старикам, другое твоей Маше… — и, словно оправдываясь, перебарывая смущение, добавил: — Она просила меня написать.
Маша — Ленькина сестра, младше его на три года. Она (это все знали) была влюблена в Залывина, а тот, видя в ней всего лишь угловатого подростка, совершенно не придавал этому никакого значения, и вот теперь, уже повзрослев сам, все стал осмысливать совершенно по-новому, и Маша, из ее далека, уже не казалась ему несмышленой девчонкой.
— Ну и молодец, — пряча за мохнатыми девичьими ресницами улыбку, ответил Бакшанов. — А я свинья. Не написал. Время не выбрал! — и вдруг живо, как всегда, когда был в особом настрое, заговорил: — Эх, ребятушки! Сейчас бы, перед боем, хоть на минуточку глянуть на нашу улицу, на наши дома, на всех своих — и опять бы сюда, на Свирь!
Был у Леньки удивительный голос. Он знал многие народные песни, арии из опер, хватал все со слуха, с пластинок, по радио. Никто не учил его. Парень, бесспорно, обладал большим даром, и друзья знали, что мечтал он стать известным оперным певцом.
— Ну-ну, чего захотел — домой, — строго, наставнически осадил его Боголюб. — Давай-ка, брат, настраивайся на боевой лад. Вон у нас Анатоль… Смотри. Весь там — на берегу, — говорил он, затягиваясь папиросой, и в тоне его голоса сквозила спокойная уверенность, что все будет хорошо, что переправа и остальное затем пойдет своим чередом, как намечено.
— Толя, а тебе не страшно? — может быть, совсем не к месту спросил Бакшанов, но он не мог не спросить, зная, что тот после двухчасовой непрерывной артподготовки, используя короткое затишье перед новым выплеском еще полуторачасовой канонады, пойдет вплавь за лодкой с чучелами на ту сторону первым. — Честное слово, у меня и то мурашки по спине бегают.
Залывин в расстегнутой гимнастерке со свежим подворотничком тоже пыхнул «казбечиной», честно сознался:
— Да как, Леня, не страшно? Конечно, жутковато. А впрочем, — он взглянул в сторону елани, на которой стояли сотни батарей, — когда вся эта пропасть пушек поднимет там все к чертовой матери — доплыве-ем!
Справа, весь на виду, лежал городок Лодейное Поле. Он стоял, как крепостная стена над обрывистым берегом, и сосны с обломанными вершинами были похожи на вскинутые трубы фанфар, вот-вот готовых протрубить о начале битвы. Над рекой, подсвеченные солнцем, кружились розовые чайки. Тумана уже не было.
— Все-таки странно, не правда ли, такая тишина! — продолжал Бакшанов. — Как будто никто ничего не знает, никто ни к чему не готовится. И финны ничем себя не выдают. Неужели они действительно ни о чем не догадываются?
— Ну да, нашел дураков! — с чувством скрытого превосходства над друзьями и подчеркивая это усмешкой, ответил Боголюб, давая понять, что уж ему-то кое-что известно на этот счет. — Знают и наверняка приняли меры.
Бакшанов загорячился:
— Да какие тут меры можно принять против такой силищи? Я бы на их месте драпал сейчас до самой Питкяранты.
— Ну, Леня, даешь дрозда! Можно подумать, что тебе известно, сколько у них войск?
— Да уж надо полагать, меньше нашего.
— Так и положено, чтобы наступающий имел больше и сил, и средств. Но и лишнего никто тебе тоже не даст. Будь уверен, все рассчитано. Даже панцири, которые нам выданы, брошены на весы.
— Значит, нашим известно, какие у них силы? — спрашивал Бакшанов.
— В общих чертах, конечно. А ты как думал? — назидательно отвечал Боголюб. — Но в итоге побеждает тот, у кого сплав духовных и физических сил оказывается крепче. Все ли понял, любознательный юноша?
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.