Сокровище ювелира - [90]
«Нет, не нужен нам бан штириец, – кричал на собраниях дворян Гашо Аланич, – он не умеет даже перекреститься по-хорватски, не является на сабор, а его войсками распоряжается эрцгерцог Эрнест! Как смел он принять параграф пятнадцатый пожунского сабора, который отдает нас под власть немцев? Как он допустил, чтобы хорватское приморье ушло из-под власти бапа? Почему он не подписывается и баном Далмации? Разве она не спокон веку хорватская земля? Зачем пускает в Хорватскую Краину немецких генералов? Подписывается графом Цельским и Сонекским! А для чего нам все это? Бан не блюдет наши вольности, он стремится объединить нас со Штирией! А мы этого не желаем, не желаем!»
И господин Кристофор недолго оставался баном. Узнав, что вытворял Унгнад с загребчанами, король вознегодовал и срочно вызвал его в Вену, а в 1584 году, на Quasimodo,[107] господа сословия загребского сабора получили королевский указ, по которому господин Крсто Унгнад Сонекский «по болезни» снимается с поста бана! На этом же саборе было даровано дворянское достоинство Ивану Якоповичу, загребскому судье.
Когда господа расходились с сабора, маленький Алапич остановился перед городским судьей и от всей души воскликнул:
– Vivat, Якопович! Этого немца свалили вы, и только вы! Когда-то я злился на вас, но теперь вижу, что вы были правы! Дайте пожать вашу руку. Вы настоящий человек!
И Гашо крепко пожал Якоповичу руку.
Вести одна мрачней другой доходили до Степко – на старости лет ему предстояло быть осужденным за нарушение общественного спокойствия. Какой стыд! Быть осужденным! Нико Желничский, единственный человек, не порвавший с ним окончательно, писал: «Не медлите ни минуты! Periculum in mora.[108] Дело идет о жизни! Загребчане выигрывают тяжбу, договоритесь, ваша вельможность, с ними, иначе, как я уже сказал, беды не миновать».
Степко в гневе разорвал письмо.
– Мне договариваться с лавочниками, мне, Грегорианцу! Убей меня гром… о господи, сколь жестоко меня караешь!
А вести приходили одна другой страшнее.
– Уступлю, – решил скрепя сердце Грегорианец, – надо! Если не уступлю, сгинут все мои владения, дети пойдут по миру. Должен! Ох, легче выпить яду!
И Степко обратился к загребчанам с предложением покончить дело миром. Но гричские горожане отклонили мировую, заявив, что не удовлетворены ее условиями.
Степко пришел в ярость. Этого он никак не ожидал.
– Хорошо же. Не хотят они, не хочу и я!
Но однажды пожаловал в Медведград его свояк, Михайло Коньский. Это уже было в 1590 году.
– Степан! – сказал он. – Я прибыл из Пожуна. Мы с Желничским сколько могли оттягивали решение суда. Больше ничего сделать нельзя. Упрашивали, умоляли, все напрасно. Был у таверника. Он и слышать ничего не хочет. Пошел я к его величеству, но Рудольф безжалостно отрезал:
«Вы еще заступаетесь за господина Грегорианца? Злоупотребляете моей королевской милостью? Разве я могу богом мне данной властью защищать разбой? Вижу я вашего свояка насквозь! Valga me Dios,[109] он закоренелый грешник, и судить его мы будем строго! Королевская курия совсем не торопилась, но теперь мы позаботимся о том, чтобы crimen laesi salvi conductus nostrae majestatis[110] было поскорее осуждено. Однако, – продолжал он, подумав, – Грегорианец, надо признаться, был подлинным защитником креста! Поэтому скажите ему, господин Коньский, чтобы он признал правоту моих верных загребчан, иначе плохо ему придется!»
Так сказал сам король. Заклинаю тебя, прислушайся к его словам! Вспомни о своем роде и о своих детях. Уступи!
– Горе мне, если так говорит король, – прошептал Грегорианец, совершенно подавленный. – Мои дети. Да! Мой род, ха, ха, ха! Хорошо, Михайло, хорошо! Мой род? Видишь вон облачко, которое тает на западе, – это и есть мой род! Хорошо! Пиши загребчанам! Сделаю, как советуешь!
Несколько дней спустя, в том же 1590 году, Степко лежал в своей постели. Загребчане еще не ответили на его письмо. Тяжкая забота, лютая скорбь омрачали чело старика. Степко Грегорианец, этот некогда гордый вельможа, а теперь обесчещенный, покинутый, отданный на милость городской черни старик, вспоминал былые времена, вспоминал сына Павла, жену свою Марту! Вот он поглубже зарылся лбом в подушки. И вдруг точно громом всколыхнуло самые недра земли. Стены зашатались, зазвенело над головой оружие. Удар за ударом, сопровождаемые молниями, сотрясали землю. Степко вскочил бледный от страха. В комнату вбежал слуга.
– Что случилось? – спросил Степко, дрожа всем телом.
– Ради бога, бегите, ваша милость. Землетрясение! Одна из башен треснула сверху донизу; восточная стена рухнула, а часовня святых Филиппа и Иакова лежит в развалинах.
– О, и ты меня предал, мой старый замок! – воскликнул старик с болью в голосе. – Едем, едем в Шестины. Здесь жить больше невозможно!
В день святого Марка лета 1591 в десять часов утра перед ратушей загребского капитула остановилась коляска. Из нее вышел, поддерживаемый двумя слугами, надломленный, убитый горем старик, хозяин Медведграда. Медленно поднялся он по ступеням и вошел в зал. Там за столом, покрытым зеленым сукном, сидели загребские каноники в качестве доверенных чинов городского суда, а в стороне стояли загребские граждане Грга Домбрин, Якоб Черский, Мате Вернич, Иван Нлушчец и Андрия Чичкович.
Роман «Крестьянское восстание» впервые был опубликован в журнале «Виенац» в 1877 году. За четыре года до этого исполнилось триста лет со времени хорватско-словенского крестьянского восстания 1573 года, события которого легли в основу этого романа. Это – большое историческое полотно, рисующее жизнь Хорватии в эпоху средневековья. В основу художественного изображения Шеноа кладет подлинные факты и события, зафиксированные в протоколах документов повстанцев, в материалах комиссии, разбиравшей жалобы населения на Тахи – жестокого магната.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.