Сокровище магов - [5]

Для проведения учебных занятий, Чудак облюбо­вал небольшую липовую рощу на самом краю города. Там впоследствии городским советом был построен кра­сивый деревянный домик, который передали в пожиз­ненное пользование Чудаку в знак признательности за его заслуги. На этом месте он когда-то учил отцов, а теперь, уже пенсионером, учил молодое поколение. Близ­ких у него не было.

Этот домик обладал для молодёжи большой при­тягательной силой. В нём Чудак собрал всё то, что вы­вез из далёких стран, которые объехал в молодости. А на своём веку он поездил немало. Как сам любил выражаться, он «заглянул» в Африку, Австралию, Азию, побывал во всей Европе. Один только американский континент не удостоился чести принимать у себя его беспокойный дух. В домике он, как в музее, разложил образцы прекрасной китайской керамики, древние ин­дийские одежды, африканские позолоченные кинжалы, кусочки камней из развалин Карфаген, Афин, Рима. Тут целые поколения с горящими глазами смотрели на эти заморские редкости, учились смелости, слушая рас­сказы о приключениях Чудака, воспитывались на идеях красоты и патриотизма.

В тихие летние лунные вечера, под шёпот высоких лип, старый учитель рассказывал сказки и говорил о подлинных, случившихся с ним происшествиях. И кто из молодёжи не увлекался его заманчивыми приключе­ниями, чьё юное сердце не стремилось пережить то же самое?

Чудак овладел сердцами Павлика и Белобрысика. Павлику, вместе со смелостью и мужеством, он передал свое упорство и страсть к изучению природы. Саше, следуя его наклонностям, любовь к музыке, умение играть на флейте. Чудак удивительно тонко владел этим маленьким инструментом.

— Привет дедушке Чуду от всего лагеря «Кос­тёр»! — передал Павлик, когда там поняли, с кем го­ворят.

Ответ последовал тотчас же:

— Живите, как орлы…

— Это он, — радостно встрепенулся Белобрысик, и слезы умиления выступили на его синих глазах.

Аппарат передал оттуда краткое сообщение: «Пла­чет».

— Ого-о! — попробовал пошутить Павлик, но сам почувствовал, что его глаза наполнились слезами и он опустил голову.

После краткого сообщения, что дедушка Чудо «пла­чет», радист рассказал взволнованным друзьям, что в настоящее время происходит в близком их сердцу до­мике Чудака. Они представили себе просторную комна­ту, наполненную разными чудесными вещами; большой стол, за которым сидели дети; очаг, от которого дедуш­ка Чудо не отходил зимою ни днём, ни ночью, почернев­шую от копоти цепь; окна, заставленные цветочными горшками.

Аппараты снова застучали. Павлик спросил: что это за история с вершиной Орлиное Гнездо? На ней ли жил тот старец, который днём ковал железо, а вечером пел старинные песни и играл на свирели?

«Та-та-та-та-а-татата-ата-а, татата-а-а!» — засту­чал ключ.

Дедушка Чудо хорошо помнит, что неподалёку от того места, где они сейчас находятся, возвышается Ор­линое Гнездо. На этой вершине живёт тот старец, о котором он им говорил. Он происходит из старого рода, сторонится людей, всеми забыт, но пусть навестят его, если могут и если, конечно, он ещё жив, ведь ему сей­час не меньше ста лет. Дом его стоит на скале. Назы­вают её Чёрной скалой. Почему мальчики этим инте­ресуются, не собираются ли они тотчас же идти на Орлиное Гнездо? — спрашивал дедушка Чудо через своего радиста.

— О, нет! — ответил Павлик и хотел закончить разговор.

Но с той стороны не спешили прервать связь. Сиг­налы долго ещё шептали в тихой ночи, проносясь над жёлтыми полями Фракии, нежные слова, исходящие из взволнованных человеческих сердец.

Старинная легенда передаёт, что когда-то жили на свете двое влюблённых — Хем и Родопа, два перепол­ненных счастьем сердца, которые в своём любовном опьянении дерзнули сравнить своё счастье с божествен­ным счастьем олимпийца Зевса и его супруги Геры, и этим вызвали гнев богов. За такую дерзость Зевс пре­вратил их в две цепи гор: Хемус, который теперь назы­вают Балканами, и Родопы. С тех пор они долгие века безнадёжно смотрят издали друг на друга. Плодород­ные фракийские равнины слышат их вздохи и одни только проплывающие над ними облака передают их поцелуи.

Не трепещут ли и сейчас их сердца от волнения? А сердечный трепет в груди у людей по ту и другую сторону долины, на склонах Хемуса и отрогах Родоп, не есть ли трепет неутихшего порыва Хема и Родопы?

Когда Павлик и Саша выходили из Клуба ради­стов, небо над Родопами очистилось, было ясное и чи­стое, как взгляд ребенка. А Хемус насупился и окутал­ся туманами.

* * *

В указанный таинственной радиостанцией час Пав­лик и Белобрысик стояли на берегу Пещерицы. Погру­жённые в мысли о том, что их ожидало, они всю доро­гу молчали. Страха они не испытывали, но всё же вол­новались, так как неизвестность всегда тревожит душу человека. В сущности они не могли бы даже ответить, что привело их сюда, чего они ждут и чего хотят. Не разум руководил ими — напротив, голос разума вос­ставал против их действий: их властно влекло стремле­ние раскрыть тайну двух загадочных событий, проис­шедших в этот день.

Они уверяли друг друга, что хотят просто прове­рить, существует ли связь между обоими событиями или нет, а затем вернуться в лагерь. Старались убе­дить себя в этом, а вместе с тем тайно друг от друга укладывали свои рюкзаки, готовили альпинистские ве­рёвки, крюки. Во время послеобеденной закуски и ужина они запаслись хлебом, фруктами и иной прови­зией.