Сокровища России - [19]

— Так где копать? — терпеливо повторил вопрос капитан.

Эдик решился. Черт с ней, с водой, пусть и кислой. Надо наверняка, значит…

— Здесь. Здесь. И здесь, где повыше, и чтоб никакой воды. Обязательное условие — чтобы аккуратно, чтоб никаких следов от раскопок не осталось.

— Как это? Это невозможно. Прошлогодние раскопы — в стороне, следы останутся.

— Сделайте все, что в ваших силах. А невозможное — это к товарищу полковнику.

Онищенко ухмыльнулся. «Невозможное» по его радиокоманде примется прогревать моторы. Эскадрилья боевых вертолетов, загруженная боезапасом по самое некуда. Временный аэродром «подскока», который располагался в двухстах километрах примет их для дозаправки, после чего… да, Андрей будет долго проклинать «гадов-военных» за то, что они избрали для своих боевых стрельб приметный с воздуха район монастырских развалин. Навряд ли ему придет в голову, что боевые вертолеты на само деле пробивали ему дорогу к славе.

Действительно, Усть-Олонецк оказался необходим. Подготовка к этой операции отняла намного больше нервов и усилий, чем предполагалось поначалу. Даже у Эдика, вроде простого исполнителя… но это ему в земле рыться, и ему слышней, чем она пахнет, поэтому полковнику приходилось выделывать, он не рассказывал. А только все опасения Эдика по маскировке закладок он решил этой вот эскадрильей, и чего это ему и олигарху стоило — не расскажут. Или другой простенький вопрос — где копать? Как глубоко? Чтобы ответить на них, полковнику пришлось задействовать единственную в России систему «Энекс» — три шкафа с электроникой и три техника в погонах — уникальную разработку для обнаружения тайников и подземелий в боевых условиях. Девяносто шесть зарядов, взорванных вокруг монастыря на глубине два метра и два часа работы компьютеров — и вот она, в руках, точная карта пустот и уплотнений, по которой можно вычерчивать даже фундамент монастыря и план всех построек. Эдик искренне гордился Андрюхой, который уже несколько сезонов упорно пытается это выяснить с помощью лопат.

Были еще вопросы, которые ставил Эдик, и перед отлетом в этот Усть-Олонецк задолбанный полковник перестал возражать Эдику, что его предложения — утопия, сел с ним за стол, и за несколько часов они накатали своеобразный «крик о помощи» — докладную записку на имя директора ФСБ под названием: «Доводы в пользу создания специального отдела ФСБ по корректировке истории России». Впрочем, два последних слова все-таки вычеркнули — полковник убедил Эда, что это походит на прикол. Предложили назвать новый отдел просто отделом «К» — пусть гадают, то ли культуры, то ли корректировки, то ли контроля — все, кто наткнется на следы отдела. Эдик требовал себе удостоверение сотрудника отдела «К», однако полковник заверял, что докладная записка отвергнута после рассмотрения, отдел «К» признан лишним, и просто дела резко пошли в гору потому, что ему теперь помогает Отдел по координации, который давно существует в ФСБ. Вот и все. Но Эдик ему не верил. Отдел «К» наверняка создали и так засекретили, что даже полковнику не сказали.

Пока солдатики в пыли и в поту ковыряли в указанных местах шурфы для проникновения в пустоты, Эдик принялся готовиться к закладке артефактов. Он переоделся в полотняный комбинезон, вооружился металлическим щупом, фонарем, ножом и саперной лопатой, противогазом в сумке и прочим необходимым. Полковник играл роль ассистента — помогал и застегивал, поправлял и подтягивал, а потом потащил за Эдиком чемодан с иконами, чашками и прочей археологической мелочью.

Первый шурф углубился быстро, пока не наткнулись на кирпичную кладку. Солдаты взялись за ломы и вскоре пробили отверстие, в которое можно было пролезть.

— Ну, с Богом, — напутствовал полковник, и Эдик полез внутрь, надев противогаз. Луч мощного аккумуляторного фонаря впервые за несколько сотен лет вырвал из тьмы кучи земли и камни с обрушившегося свода, прошитые почернелыми бревнами. Эдик очутился в бывшем подвале под крепостной стеной. Да, это явный подвал — и почему бы тут древние иноки или монахи не припасли несколько полуоконченных икон? Эдик бочком пробрался вдоль стены, поближе к приглянувшейся куче и принялся закапывать взятые с собой иконы в металлических окладах. Иконы эти были взяты, как и прочие вещи, в запасниках Российского музея, они были настоящими, лет по семьсот — тысячи, рухлядь, которую даже реставраторы откладывали на «потом» в надежде, что она развалится окончательно. Эдик нацарапал на них и на окладах несколько надписей на кириллице, причем с ошибками — ибо тогда ошибок не было — ошибки становились правилом правописания.

На четвертой иконе Эдик и сам не заметил, как машинально снял противогаз — воздух подземелья оказался вполне пригоден, ядовитых газов нет. Дело пошло быстрее, но маскировка следов заняла куда больше времени, чем закладка. Конечно, удар с вертолетов должен обрушить все, что можно, но Эдик привык работать на совесть — так его воспитали.

Потом была другая полость в земле. И еще одна. И еще. Работать пришлось всю ночь — ни Эдик, ни полковник не сомкнули глаз, пару раз только заходили в палатку саперов, где их отпаивали горячим сладким чаем. Уже утром вдвоем с Онищенко опустошили второй чемодан с артефактами рангом пониже — просто предметы быта и утвари, осколки, фрагменты — их прикопали прямо на территории, в ямках на полметра. К полудню закончили уборку следов — весь мусор до последнего окурка в пластиковых мешках погрузили в вертолет, саперы подмели всю площадь, погрузили метлы, погрузились в вертолет сами — и улетели. Следом за вертолетом, уносящим саперный взвод, взлетел и вертолет, где у оконца клевал носом смертельно усталый Эдик. Не от работы усталый, от нервной лихорадки, которая напала, едва взглянул в первый пролом, и которая трепала всю ночь. В голову лезла всякая чушь, чуть не с мистическим оттенком, и он успокаивал себя — мол, чего проще — переделать историю? Все ее переделывают, кому взбредет в голову, дело привычное настолько, что всем уже плевать. Что далеко ходить — царь Николай был кровавый, стал святой. Бомбисты-террористы — из героев революции превратились в мерзавцев-психопатов, да что! Весь социализм из закономерности стал прихотью диктатора… чего уж из-за мелочи волноваться, каких-то братков Кирилла и Мефодия? Говорить не стоит. Мелочь. Так чего нервничать? В чем дело?