Сокровища Мельк-Тауза - [5]

Торопливый конский топот заставил Бушуева выйти из- под прикрытия. По выжженной степи на неоседланной лошади мчался полуголый всадник. Он гибким хищником прильнул к лошадиной спине и гнал усталое животное пронзительным криком и ударами ножа. Покрытая пеной и кровью лошадь в страхе неслась вперед и в стремительном беге искала спасения. Она распласталась над землей, и глаз еле улавливал мелькание ее тонких ног.

Изумленный Бушуев с недоумением следил за этой скачкой.

Что загнало этого человека в безводную пустыню и куда он несется с такой быстротой?

Встреча с человеком в пустыне — это не встреча в городе. Бушуев знал, что в большинстве случаев благоразумней избегать подобных встреч.

Всадник не видел Бушуева, и Бушуев не думал обращать на себя его внимания. Пусть пронесется он вихрем и исчезнет. Земля велика, а пути людей лежат в различных направлениях. Может быть, это был первый и последний случай в жизни, приблизивший друг к другу двух разных людей.

Так думал Бушуев, а через несколько секунд он уже торопливо бежал к неизвестному.

Лошадь упала. Ноги ее попали в одну из трещин, и она рухнула на землю. Всадник перелетел через готову животного, ударился о землю и не встал.

Бушуев нашел неизвестного в бессознательном состоянии. С одного плеча у него была сорвана кожа, правая нога переломилась в голени, острые концы костей прорвали мышцы, кожу и вышли наружу.

— Хорошо, если он убился насмерть!.. — подумал Бушуев и поднял неизвестного. Он перенес его в тень и положил около каменной стены.

Нужно было оказать медицинскую помощь, но — чем и как? Бушуев вытряхнул сумку и ничего не нашел.

Незнакомец застонал и открыл глаза. Со страхом и изумлением глаза его остановились на Бушуеве. Неизвестный забыл про мучительную боль и выжидал.

— Откуда ты? — прерывающимся голосом спросил раненый.

— Я из города, — торопливо ответил Бушуев.

— Кто ты?.. — снова спросил неизвестный. Горло его пересохло и голос хрипел.

— Я — ученый, — так же торопливо ответил Бушуев. Он схватил флягу с водой, открыл ее и поднес к пересохшим губам неизвестного. Раненый пил долго и жадно; капельки пота покрыли его лоб.

— Спаси меня!.. — проговорил он, отрываясь от фляги.

Бушуев растерянно покачал головой:

— Не могу… Я — не врач…

— Посади меня на коня… — вторично попросил раненый.

— Конь твой искалечен, а ты сломал ноту. Тебе не усидеть на коне! — ответил Бушуев.

Неизвестный взглянул на сломанную ногу. Взгляд его остановился на острых торчащих костях, на нежно розовой массе костного мозга и ручейках стекающей на землю крови. Голова раненого бессильно опустилась на грудь.

— По следам моим скачут враги… — сказал он: — Будет радость у врагов моих. Горе мое — счастье других. Пусть лучше моя смерть будет горем их…

Бушуев был подавлен своей беспомощностью. Пред ним был страдающий человек, и он ничем не мог помочь ему. Он должен смотреть на его страданья и бездействовать.

— Кто ты и за кем так гнался?.. — выдавил из себя вопрос Бушуев.

Раненый поднял голову. Загорелое лицо его побледнело, острый взгляд остановился на Бушуеве. Пред Бушуевым был крепкий и сильный человек. Он затаил свои страданья, как раненый и затравленный зверь, и молчал. Стиснутые губы не издавали ни стона, ни жалобы.

— Меня зовут Га-усо… Меня зовут безочажным[4], — тихо и внятно произнес раненый. Я был блуждающим ветром, и пыль дорог была моим спутником. Умер отец, и я не знаю, где могила его. Потух огонь в очаге и остыла зола между трех священных камней… Я чужой для своих, чужой для всех…

Голова раненого бессильно опустилась на грудь. Он затих, а через минуту заговорил снова. И слова его были похожи на бред.

— Роза из сада роз, красавица из красавиц, яблоко рая… Ты была прекрасней зари и я украл тебя. В царстве Мельк- Тауза[5] я хотел поселиться с тобой и не нашел пути туда. Я не отдал тебя никому. Нож любви моей — в сердце твоем. Я любил тебя и убил… Ах, зачем мой отец был мюридом, а твой — шейхом![6]

Страница книги дикой и жуткой жизни развернулась пред Бушуевым. Были страшные слова, но за этими словами скрывались глубокие переживания, они невольно приковывали внимание.

— Ничего не понимаю!.. — испуганно прошептал Бушуев: — О каком царстве Мельк-Тауза ты говоришь?

Затуманенный взор раненого прояснился. Черные пристальные глаза впились в Бушуева.

— Я — иезид Га-усо… Я проклят и отлучен от общества злым шейхом Гынду-Насра[7].

— За что? — спросил Бушуев.

— Я не подчинился законам. Я украл его дочь и убил, когда у меня хотели отнять ее.

— Куда ты хотел бежать с ней? — задал вопрос Бушуев.

— В царство Мельк-Тауза. — В глазах раненого блеснули огоньки: — Там за горами лежит царство Мельк-Тауза. Туда нет входа, но великий Мельк-Тауз пустил бы меня. Я видел тень его. Он был около меня. Но шейх Юсуф преградил мне дорогу… О-о!..

Га-усо вцепился руками в коротко остриженные волосы и завыл. Долго сдерживаемая боль вырвалась наружу. Нельзя было понять: кричал ли Га-усо от физической боли или это прорвалась боль душевная — страшнее и мучительнее боли физической.

Бушуев заткнул уши и в ужасе отшатнулся в сторону.

Неожиданно раненый смолк и насторожился.