Сокровища Кенигсберга - [4]

– Здорово, капитан, – протянул ему руку Грошев, не смущаясь тем, что комбат изрядно перепачкался во время утренней инспекции своих боевых машин, – готовься принять к себе пополнение.

– Всегда рады, а что дают?

– Вот-вот, сразу видно, что коренной рязанец, – загоготал полковник. – Еще здрасте не сказал, а уже: что дают? Ты, Сорокин, ей-богу, молодец. Такие орлы на войне не пропадают. Пойдем-ка, брат, со мной.

Он повернулся и, сопровождаемый капитаном, торопливо пошел в сторону наспех вырытой на небольшой лесной поляне штабной землянки.

– Только что пришла депеша из штаба фронта, – продолжил он, размахивая для пущей убедительности правой рукой, – из резерва Ставки выделяют для нас как для группы прорыва два десятка новых машин и среди них три тяжелых новейших танка ИС-2. Я их решил в твой батальон отдать. Не возражаешь?

– Никак нет, кто же от такого подарка откажется.

– Вот и замечательно. Бери с собой водителей да инженеров, двух, а хотя бы и трех, и быстренько двигайте с ними на станцию Пиново, там уже наш эшелон стоит на запасных путях.

К двенадцати часам дня капитан Сорокин с сопровождающей его командой уже разговаривал с запаренным комендантом небольшого разъезда Пиново, находящегося километров в семидесяти пяти к востоку от Кенигсберга. Торопливо рассмотрев представленные ему документы, комендант указал рукой на сосновую рощу, метрах в пятистах от железнодорожного полотна.

– Там стоит ваша техника, капитан. Уводите ее отсюда, только, ради Бога, поскорее, а то с утра на нас уже два авианалета было, у меня и так уже четверо погибших.

Танкисты поспешили к указанной майором опушке. Встреченные у рощи караулом в черной морской форме, они быстро оформили акты сдачи-приемки и, рассыпавшись по машинам, начали готовить новые танки к маршу. Вся работа заняла не более двух часов, так как на приемку и перегон боевой техники Александр Иванович выбрал самых опытных и бывалых танкистов. Особо принимались ИСы. Каждый танк сопровождал представитель завода, показывающий принимающим танкистам особенности новой машины и ее комплектацию. Ну и, как водится в таких случаях, тут же присутствовали и два офицера госбезопасности, измучивших за эти два часа капитана заполнением целого вороха актов, расписок и обязательств. Наконец все экипажи доложили о готовности к движению. Комбат взобрался в башню головного танка, и вся колонна, выпуская сизые клубы отработанной солярки, двинулась обратно к линии фронта. Весь путь до небольшого соснового леса, в котором базировался их полк, Александр Иванович не спускался в башню, опасаясь пропустить появление немецких штурмовиков – «фоккеров», как их называли в наших войсках. И хотя над движущейся колонной каждые 10—15 минут проносились наши прикрывающие подтягивающиеся к линии фронта войска ЯКи, он предпочел мерзнуть снаружи, нежели допустить, чтобы его танки попали под внезапный удар в походной колонне. Однако все обошлось, и через два с небольшим часа наш капитан докладывал об успешном выполнении задания полковнику. Грошев принял доклад стоя, затем опустился на табурет и жестом пригласил сесть и Сорокина.

– Иваныч, – начал он, – давай, пока у нас есть время, обговорим порядок действий твоего батальона. Сам понимаешь, предстоит нам нелегкое дело. Судя по всему, скоро придется проламываться через стационарные кенигсбергские укрепления, а это, ясное дело, не фунт изюма. Поскольку у тебя в батальоне теперь сосредоточены самые мощные танки полка, то именно от тебя и твоих ребят в огромной степени будет зависеть общий успех. Основная твоя задача – огнем своих «мастодонтов» расчищать путь нашим пехотинцам и, Христа ради, не лезь только вперед. Кенигсберг, видишь ли, город весьма своеобразный, – продолжал он, – просто каменный кулак, а не город. Только сунешься вперед – считай, сгорел. А нам, Иваныч, людей беречь надо, войне-то, видно, скоро конец. Так что ты стой себе спокойненько, в отдалении, не ближе метров пятисот, а то и шестисот, позади атакующей пехоты, слушай их корректировщиков и бей супостатов откуда-нибудь из-за угла или там из-за стеночки. Да позиции свои почаще меняй, немцы-то, сам знаешь, вояки неплохие, «лопухов» не уважают.

Обсуждение тактики предстоящих боев продолжалось до самого ужина, и из него Александр Иванович вынес, как ему тогда казалось, достаточно четкое понимание правил действия своего батальона в предстоящих боях.

Альфред Роде – директор Прусского музея изобразительных искусств – проснулся в этот день необычно рано. Полежав несколько минут возле мирно посапывающей жены, он осторожно поднялся с кровати и, даже не пытаясь приготовить себе что-то на завтрак, начал собираться на службу. Давящая глухая тревога за собранные в залах его музея бесценные сокровища не отпускала его в последние дни ни на минуту. Большевистские орды подходили все ближе и ближе. Их мощные пушки два последних дня вели методичную пристрелку на дальних подступах к городу, а ведь сколько еще предстояло сделать, чтобы укрыть и обезопасить собранные им и его предшественниками коллекции. Он поневоле прибавил шаг, стараясь хоть за счет этого сэкономить столь нужное ему именно теперь время. Совершенно неожиданно, когда он уже подходил к горделиво высившемуся в самом центре города бывшему Королевскому дворцу, его резким окриком остановил незнакомый офицер в черной новенькой форме.