Сокровища баронессы фон Шейн - [36]

– Альберт подозревает, что я могу быть с мужчиной. – Оля отвела глаза. – Как он страдает, бедный благородный человек! Что ни говори, а Цабель продолжает меня любить, и ничего с этим не поделать. – Она поправила локон, выбившийся из-под маленькой шляпки. – От души желаю ему встретить женщину, которая полюбит его всем сердцем.

Воронский улыбнулся про себя, подумав, что для престарелого и разорившегося профессора это станет довольно трудной задачей. Один раз в жизни ему повезло, именно повезло, потому что красавица Оленька не стала женой другого – негодяя, оклеветавшего ее. Однако вслух он проговорил:

– Я тоже на это искренне надеюсь. Профессор очень хороший человек.

Он наклонился и коснулся губами свежей, как едва распустившаяся роза, щеки возлюбленной.

– Завтра на этом месте. Я принесу тебе деньги.

– Завтра на этом месте, – эхом повторила она и зашагала по аллее, стараясь не оглядываться. Взгляд молодого любовника жег спину, казалось, проникал сквозь кожу, но женщина подумала, что ложь, как и правду, порой говорить легко и приятно. Приятно, когда ты ненавидишь мужчин. Эти похотливые животные оболгали ее, опозорили честное имя, а теперь падают к ее ногам и обещают золотые горы. Нет, она не откажется от денег, но не станет рабой ни одного из них, тем более этого богатого красавца. Несчастный и не догадывался, что судьба отвела ему другую роль – стать первой жертвой мести жестокой обиженной женщины. Не зря еще древние считали: горе тому, кто обидел женщину! Их ждала не Божья кара, их ждала месть – а это страшнее, потому что она порой переходила все границы. Женская месть коварна и беспощадна, эмоциональна и непредсказуема – и поэтому обходится без применения физической силы.

Ольга подумала, что ей нисколько не жаль графа, не сделавшего ей ничего плохого. Ему просто не повезло: он родился мужчиной – и этим все сказано. Кому-то придется быть первым в ее сложной игре. Так почему бы не ему, этому баловню судьбы?

Глава 23

Санкт-Петербург, 1898

Ольга сидела на скамейке серьезная и суровая. Александр, вытащив из саквояжа толстую пачку денег, перевязанную бечевкой, провел по ней пальцем и протянул возлюбленной:

– Держи. Здесь пятьдесят, как я и обещал.

Женщина взяла деньги будто нехотя, поморщилась и вздрогнула, словно возлюбленный бросил гадюку ей на колени, и, опустив глаза, продолжая строить из себя добродетель, прошептала:

– Спасибо, дорогой.

Он сжал ее локоть и преданно, по-собачьи заглянул в бездонные глаза:

– Значит, завтра…

– Да, завтра, завтра.

Она пошла знакомой дорогой к выходу из парка, не оглядываясь, губы исказила злая ухмылка, а молодой человек, исполненный надежды, откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Его богатое воображение рисовало одну картину радужнее другой. Завтра, завтра, которое обязательно наступит и изменит его скучную жизнь… Завтра Оленька упадет в его объятия и скажет, что свободна. Да, пока ее свобода будет относительной, но у него связи, он сумеет добиться развода. Напрасно, конечно, в самом начале их брака с Цабелем она приняла лютеранство, чтобы доказать свою привязанность человеку, вытаскивавшему семью из позора и нищеты. И все равно это не помеха на пути к их счастью. Он найдет способы покончить с ненавистным ей браком, а потом узы соединят их навсегда. Разгоряченный мыслями, Александр вытащил золотые часы и посмотрел на циферблат. Стрелки, к его неудовольствию, шли медленно, будто спотыкаясь, а ему так хотелось, чтобы они бежали наперегонки к новому дню. Завтра, завтра, блаженное, бесконечное завтра!

Вернувшись домой, Оленька и не думала откровенничать с мужем. Наспех пообедав и не почувствовав вкуса любимых блюд, она бросилась наверх, вытащила из сумочки внушительную пачку и, прижав ее к груди, принялась танцевать, напевая старинный вальс, который когда-то играла в четыре руки с матерью. Еле дождавшись, пока Альберт, соблюдая ритуал, отправится в свою комнату, чтобы вздремнуть, она выпорхнула на улицу и побежала в ювелирный магазин. О, как часто женщина проходила мимо блестящей роскоши витрин, вспоминая то время, когда любила навещать отца в его святая святых! Тогда она не знала истинную цену камням, не умела отличить один от другого (для нее они отличались друг от друга только цветом или оттенками цветов), но потом, став девушкой, постигла одну истину, проповедуемую Сегаловичем: это не только украшение, это прекрасное вложение капитала. Золото и бриллианты всегда будут в цене.

Зайдя в магазин, она подбежала к витрине, в солнечных лучах переливавшейся всеми цветами радуги. Торговцы предлагали широкий выбор товара: здесь были и перстни с большим камнем в центре, усыпанные по краям бриллиантовой крошкой, и колье всевозможных фасонов, куда красивее и дороже, чем то, в краже которого ее когда-то обвинила Раховская, и диадемы, и серьги… К ее неудовольствию, хозяин, иногда наведывавшийся к отцу пожилой еврей с крючковатым носом, одиноко стоявший у окна, узнал женщину.

– Ольга Зельдовна? – К ее удивлению, он улыбнулся довольно приветливо. – Не удивлен, что вас увидел. Как поживает ваш отец? Он всегда знал толк в камнях. Жаль, что этот бизнес принес ему одни разочарования. – Хозяин поцокал языком, выразив сожаление.