Сокровища баронессы фон Шейн - [12]

– У нас любят гостей. – Раховский довольно крякал, расправляясь с утиной ногой. – Интересно, что Пьер сообразил на десерт? Да вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь.

Оленька сделала над собой усилие и проглотила несколько икринок, но, поняв, что желудок наполнился и больше не желает принимать пищу, пусть даже приготовленную лучшим поваром всех времен и народов, извинилась:

– Простите, кажется, я уже сыта. Не обижайтесь, все действительно очень вкусно. Дело в том, что я не привыкла есть так много.

– Фигуру бережете? – поинтересовался Мишель и хихикнул. – Это правильно.

Девушка опустила глаза, и за столом воцарилось тягостное молчание. Княгиня лениво перебирала в тарелке остатки осетрины, не зная, о чем говорить. Наконец генерал нарушил тишину.

– Я прикажу, чтобы Даша подавала десерт, – решил он. – Вы, барышня, не откажетесь от мороженого? Какое предпочитаете? Сливочное, клубничное, земляничное? Или всего понемногу? Уверяю, такое мороженое трудно отыскать во всем нашем городе.

Оленька покраснела. По правде говоря, ей уже не хотелось ничего, в том числе и мороженого, которое она так любила, однако отказываться от угощения девушка сочла неуважением к хозяевам.

– Земляничного, пожалуйста, только совсем немного.

Генерал крикнул Дашу и приказал принести десерт. Вскоре перед Оленькой уже стояла хрустальная вазочка с тремя аппетитными розовыми кружочками. Она колупнула маленькой ложечкой один кусочек, поднесла ко рту и подождала, пока он растает. Мороженое действительно было выше всяких похвал, однако все существо девушки протестовало против нового угощения, переполненный желудок возмущенно заурчал. С усилием глотнув, Оленька посмотрела на княгиню и князя. Они пристально следили за каждым ее движением, и ей стало неловко. Впервые за весь вечер девушка пожалела, что приняла их приглашение. Чопорная Мария Павловна состроила недовольную гримасу, отчего морщины над верхней губой стали видны отчетливей, несмотря на обильно наложенную пудру.

– Вам не понравилось мороженое? – спросила она доброжелательно, но девушке показалось, что в ее голосе пряталось недовольство. – Это, по меньшей мере, странно. Еще ни один гость не отзывался плохо о нашем десерте.

Оля поднесла руку ко рту:

– Но я ничего такого не говорила. – Девушка попыталась оправдаться. – Если вы позволите мне доесть его позже…

Княгиня сверкнула черными глазами и пожала сухими плечами. Мишель, как всегда, пришел на помощь невесте.

– Мама, ну конечно, мы позволим. – Он расхохотался. – Ну и званый ужин вы сегодня устроили! Наверное, так едят старопоместные дворяне в своих усадьбах. Наши современные девушки клюют еду, как птички. Если вы об этом не знали, следовало спросить у меня.

Чета Раховских промолчала, а Мишель, демонстративно отодвинув вазочку со сливочным мороженым, которое он взял в знак солидарности, протянул Оле руку:

– Пойдемте, я покажу вам наш дом.

– Ну уж нет, – Мария Павловна встала, прямая, как палка, – это обязанность хозяйки. К тому же я хотела бы показать нашей гостье кое-что особенное. Надеюсь, это ей понравится.

Она подошла к Оленьке и взяла ее за руку.

– Пойдемте, дорогая, на второй этаж, в мою комнату. Согласитесь, у женщин, несмотря на разницу в возрасте, всегда найдутся секреты.

Оля доверчиво оперлась на сухую руку, и княгиня провела ее в свои покои. Девушку поразила огромная двуспальная кровать в стиле Людовика XIV, атласное белье, старинная мебель, огромные хрустальные люстры и мягкие ковры. Она никогда не видела такой роскоши. Княгиня подвела ее к туалетному столику из слоновой кости, инкрустированному серебром, в середине которого красовалась шкатулка из какого-то (наверное, дорогого) дерева.

– Видите ли, женщины есть женщины. – Мария Павловна улыбнулась, показав ровные белые зубы. – И всех их интересуют наряды и драгоценности. Я хочу показать вам второе. Скажите, дорогая, не говорил ли вам Мишель о наших фамильных бриллиантах?

Оленька нахмурилась, и тоненькая морщинка прорезала гладкую кожу.

– Да, он что-то такое говорил, – призналась она. – Это драгоценности, которые в вашей семье передаются по женской линии?

Мария Павловна кивнула:

– Они самые, – и открыла шкатулку. – Глядите, это бриллиантовая диадема. Моя бабушка говорила, что когда-то она досталась нашей семье от Великой княгини, подруги моей прабабушки. Правда, красивая?

Она вложила диадему в руки девушки, и Ольга невольно залюбовалась причудливой игрой света в камнях. Они сверкали так сильно, что казалось, в комнате стало светлее.

– Их игра лишний раз доказывает, что разговор о подделках тут неуместен, – констатировала Раховская и достала ожерелье. – Еще один шедевр нашей коллекции.

Оленька охнула и чуть не уронила диадему. Тонкая цепочка колье была украшена бесцветными бриллиантами, в середине же красовался бриллиант в форме овала, окруженный мелкими камнями.

– Бабушка говорила, что оно напоминает колье Анны Австрийской, матери Людовика XIV, – равнодушно произнесла княгиня. – Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Оно просто шикарно – и все.

– Да, вы правы, – ответила девушка с придыханием. – Оно шикарно.

Следом за колье из шкатулки показались перстни, браслет и серьги. Раховская не уставала нахваливать каждый предмет, как бы невзначай бросив: