«Сокол» вышел в море - [2]

Он задумался о чём-то, гладит оленёнка.

— Ладно, слушай… — говорит Кирик, совсем как папа. — У нас беда. Мама болеет, понимаешь? Ей больно, она только виду не показывает. Ночью вызвали доктора. По радио, понимаешь? Папа пришёл с маяка и сказал маме: «Вот что, Машенька, придётся собираться в больницу». Мама как испугается, как заплачет: «Ой, как же вы тут без меня жить будете?» А папа говорит: «Ладно, Машенька, проживём. Кирик уже большой…» Не веришь? Это папа сказал: «Большой уже наш Кирик». Потом он ещё сказал: «Пока ты будешь в больнице, Кирик погостит у бабушки». Мама спрашивает: «А куда девать Кирюху?» Видишь, и про тебя вспомнила. Тогда мой папа говорит: «Возьмите его с собой». Они ещё долго шептались, думали, я не слышу, сплю…

Кирюха так смотрит на Кирика, будто всё понимает. А тот продолжает рассказывать:

— Вот какое дело. Выходит, скоро поплывём. Ты не бойся, не укачает… Погуляй-ка без меня, в море не лезь. Я соберу корму на дорогу. Идёт?

И мальчик опять лезет на скалу.

В ПУТЬ

Кирика будят поздно ночью. Ярко светит полярное солнце, шумит море, гремит.

— Сынок, вставай! — легонько тормошит мама. — С траулера шлюпку спустили. К нам подошёл «Сокол».

Спросонок невозможно понять: как же это большое рыболовное судно подошло к островку, куда и маленькие суда не подходят.

Кирик открывает глаза, видит: папа выносит чемоданы, мама сидит на краю постели, лицо у неё бледное, пожелтело.

— Я сейчас, мамуня, я сейчас!

Кирик быстро одевается, выходит с мамой на крыльцо. И дядя Фёдор и тётя Паша уже на берегу. И Кирюха здесь.

Дядя Фёдор, стараясь казаться весёлым, говорит Кирику:

— Поплывёшь на лучшем траулере!

Мама вздыхает:

— Столько хлопот людям!..

Дядя Фёдор оправдывается:

— Так я же вызывал «Малютку», а откликнулся «Сокол». Капитан сам предложил взять тебя.

— На моторке идут! — радуется Кирик.

Скрываясь в волнах и выныривая на гребни, к берегу приближается моторная лодка. А вдалеке за белыми гребнями волн покачивается огромное судно.

Дядя Фёдор советует Кирику:

— Распевай что есть силы, тогда не укачает. Главное, пой во всё горло.

— А какую песню? — спрашивает Кирик.

— Да что хочешь, хотя бы нашу любимую: «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг».

— И мне тоже петь? — сквозь слёзы улыбается мама.

Тётя Паша обнимает подружку, успокаивает:

— Тебя, Машенька, не укачает. У тебя отец моряк, ты внучка рыбака… На море выросла.

Кирик говорит:

— И мой папа моряк, и меня не укачает!

И вот уж прощаются все, присаживаются на дорогу, опять прощаются. Кирюха не отходит от Кирика. Боится, должно быть, что уедут без него.

— А пыжика не укачает? — беспокоится Кирик.

— Этот герой выдержит! — говорит папа.

Наконец подходит моторка. В воду прыгают два моряка. Что за чудо? Они так похожи друг на друга, будто один человек отражается в зеркале. Оба одного роста, голубоглазые, веснушчатые, с рыжими чубами. Только один в полосатой моряцкой тельняшке, а другой в вылинявшей жёлтой футболке.

Все мужчины, и Кирик тоже, помогают морякам подтянуть лодку к берегу. Заметив, что Кирик рассматривает моряков, дядя Фёдор тихонько говорит:

— Сразу видно — двойняшки, близнецы.

— Где здесь у вас больная? — спрашивает парень в тельняшке.

Ему отвечает дядя Фёдор:

— Вот она, Марь Петровна, с сыном. И этот пассажир с ними.

— Этот? — Братья удивлённо смотрят на оленёнка.

Моряк в футболке недовольно бурчит:

— Такой пассажир лодку перевернёт!

— Не перевернёт, — вступается Кирик. — Вот увидите, не перевернёт!

— Поздно будет смотреть… Как быть, Вася?

Моряк в тельняшке, не проронив ни слова, хватает олешка поперёк туловища, тащит в лодку. Оленёнок пугается, взбрыкивает, мотает головой. Увидев рядом Кирика, успокаивается.

— Не бойся, лежи смирно. — Кирик садится рядом, обнимает дружка и думает: «Этот, в тельняшке, дядя Вася. Он добрый. А как зовут сердитого?»

Тарахтит моторка, волна подхватывает её, опускает, передаёт другой волне. А та подбрасывает лодку ещё выше, и берег плывёт куда-то в сторону.

Маяк то вздымается, то опускается.

Оставшиеся на берегу машут руками, что-то кричат, да разве услышишь, когда шумит море, тарахтит мотор, кричат встревоженные птицы. Вдали на седых волнах покачивается траулер «Сокол», освещённый ночным солнцем.

НА «СОКОЛЕ»

Кирик не может понять, где он сейчас, уже утро или ещё ночь, он спит или проснулся?

Тёплый солнечный зайчик лезет в глаза, щекочет в носу. Гул незнакомый, запах чужой.

Назойливый зайчик шарит и шарит по лицу, заставляет открыть глаза, а сам исчезает.

За толстым круглым стеклом иллюминатора появляются то облака, то волны; снова небо, и опять море в золотых солнечных пятнах. Так вот откуда зайчики!

— Что, не сдаётся гордый «Варяг»? — спрашивает мама и улыбается.

Кирик вспоминает, как его укачало в моторке, как его несли по палубе, как мама раздела и уложила его, будто маленького.

— Уже утро, мамуня?

— Проспали утро. Скоро обед, вставай.

Кирик одевается, разглядывает каюту. Две койки, стол с креслом, в углу белый умывальник с зеркалом.

Мама говорит:

— Эту каюту нам уступил Павел Павлович, помощник капитана.

В двери стучат.

— Войдите, — говорит мама.

И в каюту входит незнакомый моряк. Голова у него белая, усы, как у моржа, сам огромный, широкий.