Сокол Спарты - [75]
18
Сигнальные рога протрубили еще затемно. Всклокоченные солдаты выкатывались из своих одеял и палаток, мутно озираясь и привычно хватая свои мечи и щиты. Слышался перестук копыт и конское ржание, которым вторили своим ревом командиры, созывая людей в строй. Надеть поножи и наручи получалось не сразу, как ни пыхти. Люди сидели кучками, возясь с узлами и ремнями. Внезапного вражьего броска вроде не намечалось. Между сидящими расхаживали десятники и сотники, поторапливая и напоминая как следует зашнуровывать обувь и плотно надевать шлемы. Начальственное рыканье было почти родным, знакомым, а потому даже успокаивало. Разброд и хаос, несомненно, где-то существовали, но только не в этих рядах. Может, это была лишь очередная проверка навыков, непременно по указу того главного спартанца, который будто черпал удовольствие во всем этом натаскивании, вместо того чтобы дать умаянным спокойно спать.
Воины заученно, без паники строились в квадраты, с перекличками в темноте каждого полка: «Равняться по Деметрию из Афин!», «Первая четверка, выстраиваться у знамени!».
Полковые командиры зычно выкликали своих людей по именам и званиям, ставя их на места, выученные за месяцы наизусть. Все это занимало время, хотя, казалось, длилось всего-то секунды. С хрипловатыми возгласами прощания и пожеланиями удачи откочевывали назад те, кто не в войске, оставляя своих возлюбленных, друзей и хозяев. Воины Эллады и Персии оставались одни на гигантской дуге, незримо прочерченной в песках. Рога замерли вдали, построение было завершено. Войско стояло без разговоров, но отнюдь не в тишине. Поскрипыванье кожи, нервное постукивание ладоней по щитам, тихий скрежет несмазанных доспехов, высушенных зноем и песком, – все это создавало в пустыне глухой шум, как будто где-то во мраке пробудилось громадное темное чудище из чешуйчатой бронзы и сейчас грузно шевелилось, готовясь к титанической схватке.
Более опытные оружия пока не вынимали, хотя ладони непроизвольно сжимались и разжимались, с верным клинком чувствуя себя более надежно. Если сегодня предстоит сеча, в ход пойдут любые уловки, чтобы с восходом солнца беречь крупицы сил. Вот где по-настоящему надо будет страшиться безжалостного, иссушающего зноя.
Все воины в походе стали смуглее, чем у себя в Сардах или Элладе, хотя некоторые все еще облезали лоскутьями в тех местах, где их до костей пропекало солнце. Остальные на скудном рационе отощали, а кожа на них превратилась в шкуру из-за терки песка и полчищ гнуса.
Идя за сыном царя, они проделали долгий путь. Многие сейчас были взвинчены, но на них успокаивающе воздействовали близстоящие; вместе они выжидали, что же было причиной того тревожного рева рогов. Сотни просили милости у богов, касаясь своих взятых из дома амулетов и оберегов, украдкой поднося их к губам с нашептываньем невнятных молитв. Затем миновало и это. Все мочились книзу в песок – напористо, яростно, так что кверху шли клубы пара.
Над полками вразнобой всколыхивались стяги, которые развертывали отроки из лагеря, несущие тяжелые шесты с великой гордостью. Там, где стояли эллины, колыхались крылатый Пегас, бык, сова и спартанская лямбда. Персидские полки стояли подо львом, соколом, грифоном и солнышком. По зову солдат мальчики приносили из лагеря воду или сновали туда-сюда за какими-нибудь забытыми принадлежностями, насчет которых в полку только сейчас спохватились. На бегу мальчуганы перекликались своими резкими, по-птичьи высокими голосами, но они тут же понижались до шепота, стоило им очутиться меж рядами готовых к битве людей. Присутствие войска под призрачным звездным светом вселяло боязливое благоговение.
На востоке затлела бледная полоска зари, принося с собой спокойное, еще по-утреннему тихое дуновение ветерка, которому предстояло сдуть занавес ночи. В нарождающемся свете смутно проступили очертания войска Кира. Воинство стояло, подняв лица к востоку, где солнечный восход готовился сжечь все детские ночные страхи. Люди стояли, созерцая полоску зари в ожидании первого тепла на коже, знаменующего конец слепоты мрака, когда каждый держится в одиночку, согреваемый лишь чувством близости к товарищам.
Горизонт был подобен темному клинку, отсекающему землю от неба. По мере того как предрассветная бледность, растекаясь, ширилась, те, у кого наиболее острое зрение, издали тревожный вскрик, в то время как другие лишь высматривали и выспрашивали, что случилось. Среди эллинов и персов были тысячи таких, кто не прозревал даль, хотя на расстоянии меча мог орудовать вполне успешно. Эти ухватывали мальчишек из лагеря, поворачивали их к светлеющей полоске неба и требовали сообщить, что там, за грядой темных холмов.
Дети напряженно, до рези в глазах вглядывались, видя, как горизонт вдали рябит, как будто б в движение пришла сама земля. Постепенно в сумраке прорезались знамена; казалось, что они плавают над туманом. Завидев их, мальчики наперебой заголосили, указывая пальцами. До всех тех, кто шел с Киром, начал доноситься глубокий сдержанный гул, как от камнепада в каких-нибудь дальних горах, – долгий, нескончаемый, рокочущий. Вдалеке показалась линия, напоминающая неровный рельеф самой земли. Через какое-то время она сформировалась в ряд черных щитов; было видно, как поблизости пылит конница. Из полутьмы темным сонмом безглазо надвигалась силища несметная, растекшаяся по всей равнине, – войско Персии, по численности которому нет равных.
Древний Рим. I век до Рождества Христова. Молодой человек из аристократической семьи неудачно участвует в гражданской войне, поддерживая проигравшую сторону, и чудом избегает гибели. Он начинает свою карьеру в жестокое время, но добивается, чтобы перед ним распахнулись врата Рима. Позже его имя станет нарицательным для всех правителей будущего. Ведь слова «царь», «кесарь», «кайзер» напоминают, что юношу звали Цезарь.
Гай Юлий Цезарь мертв. Осиротевший Рим беснуется, требуя крови убийц. И кровь прольется – на улицах Вечного города, в тиши поместий и на полях сражений, где сойдутся в безжалостной битве римские легионы, еще недавно сообща служившие Сенату и Народу. Кто возьмет власть, выпавшую из рук убитого божества? Кого история назовет триумфатором, а кому в награду достанутся лишь смерть и забвение? В череде могущественных консулов, сенаторов, военачальников трудно заметить самого юного из претендентов на власть – молодого человека по имени Октавиан.
Он родился в год Огня и Тигра. Его появление на свет при необычных обстоятельствах говорило о том, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. И он исполнил пророчество. Воодушевил свой народ на битвы и повел его к славе через великую пустыню и могучие горы. Побежденные народы склонились перед ним. Полмира лежало у его ног. Его звали Чингисхан. И этот роман о самом трудном решении в его жизни. Он должен выбрать наследника, человека, способного сохранить его державу и осуществить его мечту: совершить поход к последнему морю.Конн Иггульден – признанный мастер исторического романа.
Он родился при необычных обстоятельствах: одни посчитали это дурным знаком, а другие предрекли, что смерть будет ему верным спутником и он станет великим воином. Предательство тех, кому он доверял, едва не стоило ему жизни и заразило душу жаждой мести, а страдания закалили тело. Он ни перед кем не склонялся, не поддавался ни страху, ни слабости. Его не заботили ни богатство, ни добыча — одна только власть. Он создал империю, простиравшуюся от берегов Дуная до Тихого океана. Его звали Чингисхан. И это роман о его молодости.
Видимо, проклят род великого Чингисхана, ибо нет покоя в его империи – и мира между его потомками. И десятилетия не прошло со дня смерти великого хана Угэдэя, а поминальщицы уже оплакали его сына, хана Гуюка. А остальные внуки великого завоевателя принялись рвать огромный Чингисов улус, как волки – павшего оленя… Недалек тот час, когда брат пойдет на брата, мечтая об одном – о троне в Каракоруме, а планы Чингисхана о завоевании мира пойдут прахом. Но нашелся чингизид, который железной рукой остановил развал империи – и расширил ее до пределов возможного.
Англия, 1461 год, разгар войны Алой и Белой роз. После сокрушительного поражения в битве при замке Сандал войско Йорков было практически рассеяно. Армия Ланкастеров, победоносно наступая, отбила из плена короля Генриха и подошла к стенам Лондона. Но неприступный город-крепость не открыл свои ворота перед стягами с алой розой. И тогда граф Ричард Уорик, один из предводителей сил Йорков, решил пойти на не виданный доселе в Англии шаг: при живом короле провозгласить другого монарха – герцога Эдуарда Йорка. Вот это настоящий правитель – молодой, могучий, искусный и неистовый воин; за ним пойдут люди, ненавидящие и презирающие слабоумного короля Генриха.
Иллюстрации художника С. Бродского.
Иллюстрации художника С. Бродского.
В своем исследовании английский историк-публицист Джон Кимхи разоблачает общепринятый тезис о том, что осенью 1939 года Британия и Франция не были в состоянии дать вооруженный отпор фашистской агрессии. Кимхи скрупулезно анализирует документальные материалы и убедительно доказывает нежелание британских и французских правящих кругов выполнить свои обязательства в отношении стран, которым угрожала фашистская Германия. Изучив соответствующие документы об англо-французских «гарантиях» Польше, автор наглядно продемонстрировал, как повели себя правительства этих стран, когда дело дошло до выполнения данных ими обещаний.
Цель настоящей книги британского востоковеда, специалиста по истории ислама и древних языков Де Лейси О’Лири – показать читателю, что доисламская Аравия, являясь центром арабского сообщества, не была страной, изолированной от культурного влияния Западной Азии и от политической и социальной жизни своих соседей на Ближнем Востоке. В книге подробно рассматриваются древние царства, существовавшие на территории Аравии, их общение между собой и с внешним миром, большое внимание уделяется описанию торговых путей и борьбе за них.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
“Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991)” – одна из главных работ известного британского историка-марксиста Эрика Хобсбаума. Вместе с трилогией о “длинном девятнадцатом веке” она по праву считается вершиной мировой историографии. Хобсбаум делит короткий двадцатый век на три основных этапа. “Эпоха катастроф” начинается Первой мировой войной и заканчивается вместе со Второй; за ней следует “золотой век” прогресса, деколонизации и роста благополучия во всем мире; третий этап, кризисный для обоих полюсов послевоенного мира, завершается его полным распадом.
Книга на основе телепроекта о Гражданской войне.