Сокол Спарты - [74]

* * *

Тем вечером в лагере царевич Кир пришел к кострам спартанцев разделить с ними вечернюю трапезу. Увидев, насколько скуден их рацион, он запоздало пожалел, что не прихватил ничего с собой: единственной усладой здесь была холодная вода. Однако встретили его приветливо и с достоинством; вместе с лохагами он, скрестив ноги, сидел на жесткой земле, бок о бок с Клеархом. На ужин им подали по миске жиденькой зерновой каши, немного творога, козьего сыра и по засушенной морщинистой фиге.

– Оронт намеревался поскакать к моему брату, – сказал Кир, неотрывно глядя в мелковатый костер. Он думал попросить, чтобы в огонь подкинули поленьев, но вспомнил, что даже это непозволительная роскошь: в этих голых местах даже каждый кусок дерева приходилось тащить с собой. Жизнь здесь – без воды, без тепла в ночном мраке – с трудом пробивалась из небытия. К ночи холодало уже настолько, что начинали постукивать зубы.

– Он думал, что царское войско уже где-то неподалеку. Мне он предложил услать его вперед, расправляться с теми, кто выжигает посевы и портит колодцы. Мысль была хорошая – собственно, она таковой и остается.

– Предоставь это мне, великий, – вызвался Клеарх. – Я вышлю кое-кого из моих молодцов. А может, того афинянина, что так озлел, когда у него забрали лошадей.

– Возможно, – растерянно согласился Кир. – Нам нужны глаза далеко впереди, чтобы знать, где раскидывает шатер мой брат. Но… я не знаю, как мне быть с теми, кого отобрал себе Оронт. Может ли статься, что измена проникла и в ряды моей охраны? Как-то даже не верится. И как я могу им теперь доверять?

Вместо ответа Клеарх подтянул к себе из-за спины суму и вынул из нее фляжку. В желтоватом свете костра она казалась сделанной из слоновой кости, а ее поверхность покрывали символы в виде фигурок. Может, она привлекалась для какой-то игры или забавы – в полутьме разобрать сложно.

– Остаток моих запасов, – ухмыльнулся спартанец. – Возможно, самая подходящая для этого ночка. На-ка, великий, хлебни.

Царевич принял фляжку и сделал крупный глоток. Горло ожгло так, что он выпучил глаза.

– Это что, из винограда? – враз осипшим голосом спросил он.

– Да так, из кожицы, – снова ухмыльнулся Клеарх.

Тоже отпив, он со смаком отер губы.

– Оронт, скажу я тебе, в самом деле вел за собою людей. Я знаю, он был в родстве с одним из ваших знатных семейств. Но возвысился он не из-за этого, а потому, что был быстр умом и хваток. А за такими как раз и идут.

– Ты поэтому ему и поклонился? – задал вопрос Кир.

– А, ты заметил? Нет, великий. Я просто отдал ему честь за то, как он встретил смерть. Ту весть он принял как спартанец. Свойство в людях довольно редкое. Бывает, что и у нас взрослые мужчины сетуют эфорам на то, что их укусила чья-то собака. Как дети! Мы здесь воины, великий. Каждый из нас понимает, что завтрашний день для него может оказаться последним. Или послезавтрашний. Солдату совсем неподвластно время или то, когда и где он умрет. Он волен лишь избрать, каким образом ему принять свою смерть.

Какое-то время оба сидели молча, передавая друг другу фляжку, пока она не опустела. Жжение в горле ослабло, став даже приятным.

– А остальные?

– Остальные считали, что выполняют твои указы. Я бы сказал, не больше и не меньше. Кто-то учится чтению, овладевает грамотой – я не думаю, что это врожденное наше стремление. Большинство же желает, чтобы их вели. Они мало что просят от жизни, кроме пищи, вина и тепла – ну а затем еще детей и крова. Они не хотят на развилках пути решать, куда им двигаться. Не хотят, чтобы и другие донимали их своими криками «на запад или на восток?», «жить или умирать?». Эти решения они оставляют жестким и одиноким людям вроде тебя, великий.

– Или таким, как ты, – зачарованно отозвался Кир.

– Ну, я сын Лакедемона. У меня серебряный череп, а вместо крови в жилах расплавленная бронза. Я ходил улицами Спарты и вкушал воду Эврота, что струится по жарким солнечным долам. Стоя на акрополе Спарты, я кричал в рассветное небо свое взрослое имя.

Говоря это, он улыбался. При этом от его слов веяло спокойной устоявшейся силой – как на каком-нибудь ритуале, от которого душу пробирают бередящие волны испуга и одновременно радости.

Неожиданно Клеарх зевнул и длинно потянулся. Поглядев на звезды, он встряхнул головой.

– Вот уж и ночи недолго осталось. Поутру, великий, я вышлю вперед молодцов на конях. Так что всех вражьих лазутчиков мы найдем и перевешаем. А если отыщем армию твоего брата, так порубим ее на куски. За тем мы сюда, собственно, и явились. Оронту надо было еще чуток повременить.

Царевич поднялся на ноги, приободренный выпитым и тем, что услышал от спартанца. Склонив перед Клеархом голову примерно так, как тот сделал перед Оронтом, он побрел по песчаным наносам туда, где под звездами его дожидался шатер с походным ложем и одеялом.

Встал и Клеарх, потягиваясь и глядя царевичу вслед, пока тот не скрылся из виду. К этому молодому человеку спартанец испытывал живую симпатию, при всех его сомнениях, угрызениях и нужде в подбадривании. Царь из него выйдет замечательный, если только боги соблаговолят возвести его на трон.