Сокол Спарты - [77]

– У меня… приказ… от царевича, – выдохнул запыхавшийся от бега гонец.

– Что-то рано выдохся, юноша, – попрекнул Клеарх. – Тебе еще сегодня весь день бегать.

– Прошу прощения, архонт, – выпалил тот. – Царевич велит наступать всеми вверенными тебе силами на вражеский центр, вон туда.

Он указал рукой, но Клеарх не озаботился даже взглянуть. Невдалеке находился Проксен, чрезвычайно довольный тем, что сидит на коне, а не топчется в пешем строю. Клеарх жестом приказал гонцу умолкнуть, дожидаясь Проксена, который, подъехав, вопросительно поднял брови.

– Царевич Кир ждет от нас броска впереди своих персов, чтобы мы атаковали царскую гвардию по центру. По всей видимости, это слева от нас. Хотя так далеко, что я отсюда даже не различаю.

– Оставить реку? – незамедлительно спросил Проксен. – Это… весьма опрометчивый шаг. – С прищуром прикинув расстояние, он покачал головой. – Неприятель, вполне вероятно, предпримет что-нибудь подобное. Удар с фланга или обход. Не знаю, смогу ли я хотя бы сдвинуть моих людей с места прежде вражеского натиска.

В присутствии солдат и гонца, ждущего повторной отправки, военачальники безмолвно воззрились друг на друга. Приказ был подобен отчаянному бросанию костей, чреватому всеобщей гибелью – или же мгновенным верным ударом, способным принести победу еще до начала битвы.

Проксен определенно был настроен неохотно, но по распоряжению Клеарха стал бы его выполнять. Остальные эллины тоже могли иметь собственное мнение, но дисциплина была для них стержнем и основой всего. Они понимали, что военачальник или царевич порою вынуждены посылать людей на смерть для удержания какого-нибудь холма или ровности строя. Их же задача – следовать приказам и обходиться врагу дорогой ценой, внося свою лепту в победу. На это необходимо было доверие, а еще вера в тех, кто их ведет. Более того, требовалось, чтобы люди, отдавая себе отчет, что их начальники могут ошибаться, а то и просто посылать их на смерть по своему заблуждению или прихоти, тем не менее шли на эту жертву.

И все же некоторое время Клеарх молчал. Было видно, как в попытке углядеть, что происходит, в их сторону изгибается фессалиец Менон, но это заставило Клеарха определиться с решением еще быстрее. Этот болтун, помнится, высказал ряд глупостей о Спарте с ее единственным театром и речушкой в засушливой долине. Не будь они союзниками, Клеарх за такие словеса призвал бы его к ответу. Может, оно еще и получится, если этот словоблуд уцелеет в битве. Менона он поставил на самую левую оконечность эллинского крыла в знак своего нерасположения, хотя этот колючий острослов то ли делал вид, что не понимал, то ли не придавал этому значения.

– Возвращайся к царевичу Киру, – указал Клеарх гонцу. – Скажи ему, что мы выступим согласно его приказанию.

Гонец поклонился и помчался выполнять распоряжение. Проксен отвернулся от того места, с которого оглядывал неприятельские ряды. Его глаза вновь с тяжелой пытливостью уставились на Клеарха.

– Если двинуться поперек поля, друг мой, нас неминуемо окружат. Войско царя слева нас перекроет. А если взять вправо, они сведут крылья флангов, и тогда… Тогда конец.

– Да, – кивнул Клеарх непреклонно. – Прежде чем прорваться в центр, мы должны будем смять крыло, что спереди. А сделав это быстро, мы сумеем пробиться и к их царю. Я не дам царевичу Киру повода упрекнуть нас в ослушании, но для начала мы должны пронзить их всех подобно ножу.

Проксен звучно хмыкнул.

– Ты мне нравишься, спартанец.

– До этого мне дела нет, – буркнул Клеарх не то шутливым, не то ворчливым тоном, отчего улыбка Проксена поблекла. – Возвращайся к своим людям. Скажи им, чтобы готовились.

Клеарх перевел взгляд на двух своих трубачей с длинными посеребренными рогами.

– Трубите наступление, – сухо скомандовал он.

Проверив, гладко ли ходит в ножнах меч и удобно ль подвешен к пояснице копис, на левой руке он поднял свой увесистый, верный старый щит. Во властно протянутую правую ему подали копье. Подбросив его в ладони, Клеарх ощерился улыбкой, наводящей ужас.

Грозно и сипло загудели рога. Спартанцы дружно тронулись с места, задавая темп всему эллинскому крылу, в одиночку выходящему против персидского войска. Река оставалась по правую руку; в стремительном ходе развевались складки красных плащей. На расстоянии взгляду раскрывалась подвижная мозаика из лучников и всадников в белых накидках. Впереди войска выстраивались в ряд колесницы, которых, увязая в мягком песке, волокли упряжные лошади. Примерно на уровне пояса их колеса были снабжены лезвиями кос – грозное оружие, если мчаться по твердой земле. Этой частью персидского войска заправлял новоиспеченный старейшина Тиссаферн, в снежно-белом халате восседающий на серой кобылице.

* * *

Видя, как эллины пришли в движение, Кир мысленно горячо их благословил. Вот они отделились от остальных шеренг, начали ходко продвигаться, и… Царевич стиснул зубы: они никак не отклонялись от выбранного ими пути. Позиции Артаксеркса были все еще далеко слева, но греки упорно шагали вперед, как будто Клеарх не понял его приказания. Царевич нервно елозил ладонью по древку копья, а конь под ним, чуя встревоженность хозяина, с фырканьем рыл копытом песок.