Сокол и цветок - [158]

– Ты дьявол! – обрушилась Джезмин на Фолкона.– Изменник! Неверный похотливый дьявол!

– Это ты смеешь говорить мне о неверности? – заревел он.

– Смею? Я все смею! А что ты, собственно, сделаешь, изобьешь меня кнутом? – издевательски спросила Джезмин, распахивая полы халата и обнажая груди.– Прибавишь еще несколько шрамов? А может, вырежешь свои инициалы, как той шлюхе?

– Подлая ложь! – завопил Фолкон.– И она вовсе не моя шлюха! После твоего побега я допросил Морганну, и она призналась, что подобрала найденыша ни пристани. Ты принадлежишь мне, сердцем и душой, и не верила в меня ни на грош! Не могла дождаться, пока наконец сможешь поскорее залезть в постель короля!

Ненависть, любовь, всепожирающая страсть, казалось, вот-вот перельются через край, так что самый воздух между ними загорится. Джезмин размахнулась и влепила мужу пощечину. Тот, не задумываясь, ответил тем же, но, как всегда, не рассчитал сил, и Джезмин рухнула на землю. Фолкон с ужасом смотрел на скорчившуся фигурку возлюбленной.

– Моя маленькая любовь, моя единственная, что я наделал? – покаянно прошептал он, нагибаясь, чтобы поднять Джезмин и прижать к груди.

Она, всхлипывая, приникла к мужу, и он укачивал жену, пока та не выплакалась.

– Фолкон, позволь мне признаться в том, что я наделала, – пробормотала Джезмин.

– Нет, нет, никаких исповедей. Я буду всегда обожать тебя, любить и лелеять, неважно, что бы ты ни сделала, – пообещал он, почти страшась того, что может услышать.

– Фолкон, пожалуйста, я должна, – настаивала она. Де Берг приготовился достойно выдержать удар.– Фолкон... я убила короля Джона, – покаянно вздохнула она.

– Ты... что... убила?

– Да, да. Подлила настой болиголова, чтобы он потерял мужскую силу, и, кажется, перестаралась.

Плечи Фолкона затряслись, и только несколько мгновений спустя до Джезмин дошло, что он смеется.

– Джесси, Джесси, ты пытаешься сказать, что он не осквернил тебя?

– Нет, – покачала головой Джезмин, – так что у меня не было причины расправляться с ним.

– Дорогая, Эстелла считает, что отравила его персиковыми косточками.

– О Господи, как же приятно разделить с кем-то вину, – прыснула она, смеясь сквозь слезы.

– По-моему, мы сегодня достаточно орали и дрались. Наверное, весь замок перебудили. Пожалуй, на эту ночь хватит. Не продолжить ли нашу беседу в постели? – предложил он.

– Да, пожалуйста, – прошептала Джезмин, прижимаясь к мужу.

Фолкон отнес ее в спальню, положил на кровать и раздел.

– Прекраснее тебя нет женщины на земле...

– Когда ты так смотришь на меня, я чувствую, что это правда.

– Боже, я до смерти изголодался по тебе, – сказал Фолкон, ложась рядом и притягивая к себе мягкое соблазнительное тело и осыпая его страстными поцелуями, прежде чем перейти к более интимным ласкам.– Ты простила меня, дорогая?

– Никогда не видела тебя в таком гневе.

– Ты разжигаешь мою пиратскую кровь, – прошептал Фолкон, зарываясь лицом в восхитительно шелковистые локоны.

– М-м-м, я делаю это нарочно, чтобы позлить тебя, – поддразнила она.

Фолкон ощущал себя счастливейшим человеком в мире. Джезмин была прекрасна и вспыльчива, но обладала очаровательной способностью становиться нежной и сладкой, как выдержанный мед.

– Я ужасно ревновала, – тихо призналась она, и Фолкон почувствовал себя на седьмом небе. Ее пальцы сомкнулись вокруг дрожащего в нетерпении могучего отростка. Фолкон застонал:

– О, какое наслаждение, Гиацинт, еще, еще!

– Гиацинт? – переспросила она, грозно делая вид, что хочет выдрать у него волосы.

– Я хотел сказать, мой маленький цветок, – пошутил он, не пытаясь сдержать смех, и, перевернувшись, придавил ее к постели.

Напряженное мужское естество искало входа в уютное гнездышко, и внезапно оба стали очень серьезными. Фолкон, пристально глядя в глаза жены, медленно, дюйм за восхитительным дюймом насаживал ее на свое могучее копье.

Запах, ощущение и вкус Фолкона привели Джезмин в неистовство. Такого она давно уже не испытывала, и хотя оба пытались продлить наслаждение, долго сдерживаться не смогли и вместе слились в экстазе. Джезмин бессильно обмякла, и Фолкон осторожно прижал ее к себе, потихоньку рассказывая о красоте их замка в Портумне.

– Когда я в последний раз был там, не мог налюбоваться поистине неземной прелестью этого места. В саду цвели последние летние розы, огромные, словно плавающие в лунном свете. Потом сквозь деревья пролетела большая белая сова, и я понял, что только там моя волшебница будет счастлива.

Он улыбнулся в темноте, неожиданно обнаружив, что Джезмин уснула в его объятиях.