Софья Перовская - [15]
И все это совершенно бесплатно, просто из любви к делу.
Соня пользовалась всеми возможностями, чтобы расширить и углубить свои знания. Она копила их с жадностью, чтобы отдать потом тем, кто знал еще меньше.
Иногда лекции устраивались и у сестер Корниловых. Тогда в зале раскладывались ломберные столы. На них еще недавно игрывали в вист и преферанс именитые купцы, а теперь на зеленом сукне вместо карт раскладывали тетрадки, и тридцать карандашей принимались бегать по бумаге, записывая слова профессора.
Когда профессор Энгельгардт, которому запретили публичные лекции, согласился прочесть на квартире у Корниловых курс органической химии, слушательниц собралось столько, что они едва поместились в просторной зале корниловского дома.
Лекция. Энгельгардта поразила Соню совершенно неожиданными сопоставлениями и обобщениями. Ей показалось, что границы ее понимания вдруг раздвинулись.
Слух о блестящей лекции быстро обошел Петербург. На следующую пришло еще больше народу, но, к общему разочарованию, она не состоялась. Профессора ждали час, ждали два часа, но так и не дождались. Соня в этот вечер вернулась домой позднее, чем всегда, огорченная и встревоженная. Через несколько дней она узнала, что волновалась недаром: профессор Энгельгардт не пришел потому, что не мог прийти — он был арестован.
Разрыв
Лев Николаевич сердился, что Соня мало бывает дома, и ему не нравилось, когда к ней приходили подруги. Варвара Степановна умоляла Соню не перечить отцу, не спорить с ним, помнить, что он больной человек. Соня сдерживалась и до поры до времени молчала.
Но однажды разразилась буря. Лев Николаевич был особенно не в духе. Как на беду, Варвара Степановна удержала Корнилову и Вильберг обедать. Молодежь болтала громко и непринужденно. Соня все время боялась, как бы отец не сказал чего-нибудь резкого. Но обед прошел благополучно. После обеда, разговаривая с подругами у себя в комнате, она все время прислушивалась к доносившимся из столовой взволнованным голосам.
Саша и Анна Карловна, заметив, что в доме что-то неладно, поспешили уйти.
Как только за ними захлопнулась дверь, Лев Николаевич вышел в переднюю.
— Передай этим девицам, — сказал он, задыхаясь, — что я не желаю их видеть. Если ты им этого не передашь, я сам с ними поговорю.
Соня вспыхнула и хотела возразить, но Лев Николаевич резко повернулся и ушел к себе. Постояв немного в раздумье, Соня на несколько минут зашла к матери, потом решительным шагом направилась в кабинет,
Лев Николаевич сидел за столом и нервно перелистывал книгу. В небольшой комнате, загроможденной старинной мебелью, было неуютно. На стенах висели потемневшие от времени портреты Сониных предков.
— Папа, я хочу с тобой поговорить, — сказала Соня насколько могла спокойно. — Тебе не нравятся мои друзья, а я не могу и не считаю нужным отказываться от их общества. Я решила поселиться отдельно.
— Ты решила? Что ж, если так, нам говорить не о чем. — Лев Николаевич встал с кресла и вдруг закричал не своим голосом: — Этому не бывать, понимаешь, не бывать! Вот чему вы на курсах научились! Дерзостям, ослушанию… Слышать я больше не хочу о твоих курсах! Если ты хоть раз отправишься к своим стриженым дурам, я запру тебя на ключ.
Не отвечая ни слова, Соня прямо из кабинета прошла в переднюю, наскоро оделась и вышла на улицу.
Мокрый ноябрьский снег падал на тротуары, чугунные тумбы, на покрытые клеенкой лотки с яблоками и сейчас же таял. Соня с наслаждением вдыхала свежий, сырой воздух. Хоть на улице было мрачно и холодно, она чувствовала себя там лучше, привольнее, чем дома.
Для нее этот разрыв не был неожиданностью. Если бы не боязнь огорчить мать, она раньше ушла бы из дому. Соня и сейчас сознавала, что ее отец по натуре незлой человек, что в своей среде он не исключение, а правило. Но она сама была исключением из правила и не могла жить по домострою.
Лица людей в желтом свете керосиновых фонарей казались обострившимися, болезненными. Извозчики в мокрых плащах с капюшонами высились на козлах, как чугунные статуи. Лошади подергивали мокрой шерстью на боках и на спинах, стряхивая падающие хлопья снега.
Соне нужно было попасть на Галерную, прежде чем товарищи разойдутся с математического кружка. Она шла торопливым шагом, никого и ничего не замечая. Кто-то задел ее плечом. Кого-то она сама толкнула.
Усталая, запыхавшаяся, вошла Соня в ярко освещенную комнату, в которой Страннолюбский заканчивал доказательство теоремы. Анна Карловна и Саша посмотрели на нее с удивлением. Соня никогда не опаздывала, да и вид у нее был взволнованный.
— Что случилось? — спросила Саша, как только кончились занятия.
Соня вкратце передала подругам разговор с отцом.
— Я домой не вернусь, — закончила она. — Не знаю только, куда спрятаться. Ведь меня, наверно, будут искать.
— Вот что, — сказала Саша после минутного раздумья, — пойдем к Вере. Я уверена, что тебя там охотно примут.
Вера Корнилова жила не дома, а с подругами на студенческой квартире. Саша оказалась права. Соню там приняли очень радушно.
Вечером, лежа на узком диванчике и прислушиваясь, к мерному тиканью столовых часов, она с благодарностью думала о друзьях, которые нашли для нее убежище в этом холодном суровом городе.
Настоящая книга о Бородине — плод творческого содружества двух писателей — М.Ильина и Е.Сегал. Она знакомит с жизнью композитора, ученого, педагога, общественного деятеля Александра Порфирьевича Бородина (1833–1887). Авторы книги создали "цельный образ живого Бородина, каким его знали друзья и соратники".
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.