Софья Алексеевна. Государыня-правительница Софья - [145]
5 марта (1691), на день Обретения мощей благоверного князя Феодора Смоленского и чад его Давида и Константина Ярославских и память присномученика Адриана Пошехонского, Ярославского, приходили к патриарху в Крестовую палату Донских казаков станичный атаман с казаками, рядовых 122 человека, ко благословению.
— Не жалуешь ты, государыня-царевна Марфа Алексеевна, патриарха, не жалуешь. Ни подарочков не пришлешь, ни ко благословению не придешь.
— Что за подарки у меня могут быть для тебя, владыко. Разве не знаешь, чем царевны живут, как каждый рубль считают. А благословение — где уж мне своим ничтожеством время твое занимать.
— Неверно говоришь, царевна, неверно. Для тебя у Адриана всегда время найдется. И для благословения, и для беседы душевной. Вот зачастила ты к царевне Софье Алексеевне. От молитвы покаянной ежечасной мирскими разговорами отвлекаешь. Чай, не в грехах вместе с сестрицей каешься?
— Не разрешаешь сестру навещать, владыко?
— Что ты, что ты, царевна! Родных помнить — дело богоугодное, а вот от молитвенного бдения отвлекать…
— Нездорова Софья Алексеевна.
— Как нездорова? Спрошу у настоятельницы, непременно спрошу, отчего меня не упредила. Лекаря спосылать надобно, зелий лекарственных.
— Не нужны царевне лекари, владыко. Покой душевный ей надобен, вот что.
— А покой обрести только покаянием можно, Марфа Алексеевна. Покаешься, сразу облегчение придет.
— В чем каяться-то Софье Алексеевне?
— Во властолюбии и гордыне, царевна, в неправедном посягновении на престол царский. Великий это грех! Великий!
— Почему ж неправедном, владыко? Разве Софья Алексеевна не одного с государями братцами отца дочь? Разве в роду по сравнению с ними не старшая?
— Так ведь Петр Алексеевич да Иоанн Алексеевич на власть венчаны по всем правилам церковным.
— А что ж, царь Василий Шуйский венчан не был? Низвергли его, и не стало законного, как говоришь, государя.
— Не низвергли — сам отрекся Шуйский.
— Того лучше. Значит, и отречься в каждую минуту можно и на престол взойти тоже.
— Сама знаешь, царевна, Петра Алексеевича народ выкликнул.
— А потом царевну Софью Алексеевну правительницей.
— Видишь, только правительницей, а царевна себя возомнила государыней. Венчаться на царство похотела.
— Похотела аль венчалась? Откуда ты, владыко, о хотении ее знать можешь. От заплечных дел мастеров? Так людишек измордовали, что те не то что на царевну — на родителей родных всклепать готовы.
— Не скажи, не скажи, Марфа Алексеевна. Какой уж тут поклеп в предсмертный час!
— А когда ж и быть поклепу, как не перед смертью? Все человека мысль не оставляет, что ложью, палачам угодной, жизнь себе купит. Хоть в темнице, хоть на Мезени.
— Чего это ты, царевна, Мезень-то помянула? Весточка оттуда какая пришла?
— Могу и Яренск, и Каргополь, и Пинегу помянуть. Меня, владыко, учителя преотличнейшие учили. Землю нашу знаю.
— Да нет, я про Мезень.
— Разве не там воспитатель царицы Натальи Кирилловны томится в ссылке, едва заживо не сгнил?
— Так ведь Артамона Матвеева давненько уж в живых нет, а ты Мезень…
— Отца нет, сын остался — Андрей Артамонович, владыко.
— Не хочешь, не хочешь ты, царевна, со мной как с отцом духовным говорить. Грех это, Марфа Алексеевна.
— Так у меня духовник свой есть, владыко. А что касаемо греха, то нет большего, чем исповеднику тайну исповеди нарушать. Ради мирских властей. Ради кесарских сребреников.
19 апреля (1691), на Фомино воскресенье, после литургии, в Крестовую палату к патриарху Адриану приходили из школы, что за Иконным рядом, учитель иеромонах Софроний и с ним ученики его Греческого языка, риторического, грамматического и книжного Греческого и Словенского учения и в Крестовой палате Христа славили пением Греческого согласия и говорили Греческим и Ловенским о Воскресении Христовом от Божественных писаний многие речи и орацеи святейшему патриарху с поздравлением. При том учителю дано 5 рублей, а всего роздано 15 рублей. Ученики были возмужалые — иеродьяконы, дьяконы и бельцы того же возраста.
— Торопишься, государыня-царевна. Потолковать с тобой хотела, Марфа Алексеевна.
— А есть о чем, царица Наталья Кирилловна?
— Есть, есть, матушка. Чегой-то ты строить ничего не принимаешься? Гляди-ко, все царевны кругом за дело взялися. Коли денег нет, я государя Петра Алексеевича попрошу. Он поможет. По-родственному.
— Сам сказал, царица?
— Сам и осведомиться велел, чего не видать тебя. Петруша толковал, что тебя с Софьей-разбойницей не мешает. Софья — одно, ты, царевна, другое.
— Ишь, милостивец наш какой.
— Верно сказала, если Петра Алексеевича как следует попросить, николи милостью не обойдет. Вот и проси, проси, Марфа Алексеевна.
— Да мне никакой милости не надобно. У меня на все свои права есть.
— Есть-то, может, и есть, а как их взять. Все в руце государевой.
— Чтой-то ты, царица, одного сыночка своего на престоле видишь. Там ведь и старший его братец сидит.
— Иванушка-то? Да он ни к каким делам интересу не имеет, и слава Тебе, Господи. Он тихо живет себе поживает, и Петруша с ним забот не имеет. Иной раз даже скажет: занялся бы ты чем, Иванушка. А тот головкой только качает да усмехается. Мол, ты уж без меня, братец, без меня. Добрая душа, сестрицам своим не в пример.
Гоголь дал зарок, что приедет в Москву только будучи знаменитым. Так и случилось. Эта странная, мистическая любовь писателя и города продолжалась до самой смерти Николая Васильевича. Но как мало мы знаем о Москве Гоголя, о людях, с которыми он здесь встречался, о местах, где любил прогуливаться... О том, как его боготворила московская публика, которая несла гроб с телом семь верст на своих плечах до университетской церкви, где его будут отпевать. И о единственной женщине, по-настоящему любившей Гоголя, о женщине, которая так и не смогла пережить смерть великого русского писателя.
Сторожи – древнее название монастырей, что стояли на охране земель Руси. Сторожа – это не только средоточение веры, но и оплот средневекового образования, организатор торговли и ремесел.О двадцати четырех монастырях Москвы, одни из которых безвозвратно утеряны, а другие стоят и поныне – новая книга историка и искусствоведа, известного писателя Нины Молевой.
Эта книга необычна во всем. В ней совмещены научно-аргументированный каталог, биографии художников и живая история считающейся одной из лучших в Европе частных коллекций искусства XV–XVII веков, дополненной разделами Древнего Египта, Древнего Китая, Греции и Рима. В ткань повествования входят литературные портреты искусствоведов, реставраторов, художников, архитекторов, писателей, общавшихся с собранием на протяжении 150-летней истории.Заложенная в 1860-х годах художником Конторы императорских театров антрепренером И.Е.Гриневым, коллекция и по сей день пополняется его внуком – живописцем русского авангарда Элием Белютиным.
Дворянские гнезда – их, кажется, невозможно себе представить в современном бурлящем жизнью мегаполисе. Уют небольших, каждая на свой вкус обставленных комнат. Дружеские беседы за чайным столом. Тепло семейных вечеров, согретых человеческими чувствами – не страстями очередных телесериалов. Музицирование – собственное (без музыкальных колонок!). Ночи за книгами, не перелистанными – пережитыми. Конечно же, время для них прошло, но… Но не прошла наша потребность во всем том, что формировало тонкий и пронзительный искренний мир наших предшественников.
Петр I Зураба Церетели, скандальный памятник «Дети – жертвы пороков взрослых» Михаила Шемякина, «отдыхающий» Шаляпин… Москва меняется каждую минуту. Появляются новые памятники, захватывающие лучшие и ответственнейшие точки Москвы. Решение об их установке принимает Комиссия по монументальному искусству, членом которой является автор книги искусствовед и историк Нина Молева. Количество предложений, поступающих в Комиссию, таково, что Москва вполне могла бы рассчитывать ежегодно на установку 50 памятников.
Книга «Ошибка канцлера» посвящена интересным фактам из жизни выдающегося русского дипломата XVIII века Александра Петровича Бестужева-Рюмина. Его судьба – незаурядного государственного деятеля и ловкого царедворца, химика (вошел в мировую фармакопею) и знатока искусств – неожиданно переплелась с историей единственного в своем роде архитектурногопамятника Москвы – Климентовской церковью, построенной крестником Петра I.Многие факты истории впервые становятся достоянием читателя.Автор книги – Нина Михайловна Молева, историк, искусствовед – хорошо известна широкому кругу читателей по многим прекрасным книгам, посвященным истории России.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.
Роман "Мирович" рисует эпоху дворцовых переворотов XVIII в. в России. Григорий Петрович Данилевский - русский прозаик второй половины XIX в.; известен, главным образом, как автор исторических романов. Умение воссоздавать быт эпохи, занимательность сюжетов обусловили популярность его книг.
Историческая повесть из времени императора Павла I.Последние главы посвящены генералиссимусу А. В. Суворову, Итальянскому и Швейцарскому походам русских войск в 1799 г.Для среднего и старшего школьного возраста.
Исторический роман известного современного писателя Олега Михайлова рассказывает о жизни и судьбе российского императора Александра III.
Исторический роман известной писательницы Фаины Гримберг посвящен трагической судьбе внучки Ивана Алексеевича, старшего брата Петра I. Жизнь Анны Леопольдовны и ее семейства прошла в мрачном заточении в стороне от магистральных путей истории, но горькая участь несчастных узников отразила, словно в капле воды, многие особенности русской жизни XVIII века.