Когда я убедился, что никто не следит за мной, я отправился в отель «Калтония», поднялся на лифте на седьмой этаж, не поставив об этом в известность дежурного портье в холле отеля, и подошел к комнате семьсот семьдесят один.
Я постучал в дверь и через пару секунд услыхал какой-то шорох внутри комнаты: видимо, кто-то очень осторожно подошел там к двери. Затем женский голос спросил:
— Кто там?
— Открывай, — хриплым голосом приказал я.
— Так кто же это? — спросила женщина, на этот раз в ее голосе послышалась тревога.
— О, черт возьми! — воскликнул я. — Пора бы тебе уже знать мой голос. Открывай.
Я услышал щелчок замка, и дверь открылась.
— Извините, инспектор, — заявила она, — я сначала не разобрала ваш голос. Я…
Она вгляделась в меня и попыталась захлопнуть дверь перед моим носом.
Я просунул ногу в образовавшуюся щель, затем втиснул в нее правое плечо и, наконец, вошел в комнату.
— Вы… Кто вы такой?
— Мое имя — Лэм, — представился я, — я — частный детектив.
— О, бог ты мой, — воскликнула она, — вы — тот самый человек, чей сундук…
— Совершенно верно, — согласился я, — я хотел бы знать, каким образом у него оказался мой сундук.
На ней была шелковая яркая пижама, плотно облегающая тело. Три верхние пуговицы были расстегнуты, а брюки были скроены таким образом, чтобы при движении были видны ножки во всей их красе.
Она была девочка — пальчики оближешь, но сейчас у нее было заплаканное лицо.
Она оглядела меня и сказала:
— Сожалею, что вы напрасно пришли ко мне. Ваш сундук забрала полиция. Я ничем не могу вам помочь.
— Где это произошло? — спросил я.
— На десятом этаже.
— Когда это случилось?
— Должно быть, сразу после того, как он прибыл сюда. Он приехал в Сан-Франциско поездом. Он заранее зарезервировал себе номер-люкс…
— Номер-люкс? — переспросил я.
— Да.
— Почему номер-люкс? — поинтересовался я.
— Он зарезервировал его по телефону, заявив, что ему нужен номер-люкс.
— Но почему именно номер-люкс? Почему не просто комнату?
— Вам следовало бы спросить его, — ответила она, — но сейчас у вас на это мало шансов, не так ли?
— Очевидно, что никаких, — согласился я.
— Присаживайтесь, — пригласила она, устроившись на кушетке. Она оглядывала меня большими, ясными глазами, стремясь придать им наивное выражение, но что-то мешало ей добиться этого. В результате, от ее наивного взгляда становилось как-то не по себе.
— Насколько я понимаю, — заявила она, — вы работаете на ту женщину.
— На какую женщину?
— На ту женщину — на Хейзл Клюн. Она называет себя Хейзл Даунер.
— Она вам не нравится?
— Она — просто тварь.
— В каком-то смысле мы все — твари Божьи.
— Она — авантюристка.
— С чего бы это?
— Вы же знаете или, по крайней мере, должны знать. Она прицепилась к Стендли, поскольку хотела деньги.
— Он давал ей деньги?
— Конечно, он давал ей деньги. Именно поэтому она отделалась от своего постоянного парня и прицепилась к Стэндли. Она просто доила его.
— Что она делала с деньгами?
На этот раз ее глаза метнули молнию.
— Вы знаете, что она делала с деньгами, — неистовала Эвелин Эллис. — Все, что ей удавалось получать, она тратила на вечерние платья, а потом, поменяв сундуки, она украла пятьдесят тысяч. Когда бедный Стэндли не смог выплатить долг, они подумали, что он пытался увернуться и убили его.
— Должен сказать — заявил я, — что вы заинтересовали меня.
— Благодарю вас, — она не без сарказма отвесила мне легкий поклон. — Я так редко интересую мужчин, что просто вне себя от радости, когда такой рослый, сильный, мужественный мужчина с такими крупными кулаками, подобный вам, говорит мне, что он заинтересовался мною.
Она нарочито зевнула.
— Итак, у него были пятьдесят тысяч, которые он спрятал в сундук?
— Вот именно, что были.
— И что же случилось с его сундуком?
— Хейзл куда-то спрятала его. Ей удалось поменять ваш сундук и поэтому он взял чужой сундук. Он приехал сюда, открыл сундук и обнаружил, что сундук чужой, но было уже поздно. Он попал… в передрягу.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вместе с ним были другие люди, которым не понравилось, каким образом повернулось дело.
— Что это значит — им «не понравилось, каким образом повернулось все дело»?
— Он должен был им деньги.
— И что, он не заплатил им?
— Я же вам говорила. Он не мог выплатить долг. Они решили, что это уловка с его стороны.
— А он намеревался отдать долг? — спросил я.
— Совершенно верно.
— И у него были пятьдесят тысяч?
— По крайней мере. А может быть, и больше.
— И откуда появились все эти деньги?
Она вздернула подбородок и попыталась было посмотреть на него.
— Чего не знаю, того не знаю, — задумчиво ответила она.
— Может быть, было бы лучше, если бы я узнал об этом.
— А может быть, и нет.
— Вы что-нибудь говорили об этом полиции?
— Нет.
— Почему же нет?
— Они узнают это и без меня, а когда они разузнают об этом, то воздадут должное этой твари Хейзл. Если я расскажу все полиции, то они ухватятся за мои показания и решат, что я делаю это из чувства ревности, пытаясь навести на нее ложное обвинение. Она скажет полицейским, что все это придумала ревнивая соперница. Они могут поверить ей и дадут ей возможность, в конце концов, улизнуть. Но если я ничего не скажу полицейским и буду держать язык за зубами, когда они нападут на ее след, то тогда они не дадут ей возможности сбежать. Я ответила на все вопросы, которые задавали мне полицейские, и дело с концом. Я не проявляла инициативы.
