Социология невежества - [3]

Рассуждая в том же духе, нам следует, наверное, процитировать в преобразованном виде известное высказывание Клаузевица: Политика — это продолжение войны другими средствами. И однако, даже для политической практики демократического государства (следует, наверное, отметить, что демократических стран во все времена и во все эпохи было очень мало, ничтожное количество среди других государств), политика которого, как представляется, открыта для всеобщего обозрения и доступна для всеобщего участия — благодаря открытому судопроизводству и открытым дебатам в парламенте, — даже для этой политической практики характерны те же самые черты, те же самые тенденции и ограничения, которые свойственны военному делу. Это значит, что политические приемы формируются в соответствии с аналогичными военными приемами, когда различные партии стараются перехитрить одна другую, скрыть одна от другой свои настоящие намерения. Нечего и говорить о парламентских ухищрениях, скроенных по ратному образцу, которые напоминают единичные партизанские вылазки и без которых не обходится ни один уважающий себя парламент.

Существуют еще, разумеется, недемократические системы, а также системы, называемые народной демократией, правящая прослойка которых придерживается мнения, что народ следует информировать не обо всем подряд, а только о том, что способствует целям и задачам режима. Таким образом, многие государственные системы базируются на глубокой тайне, на попытке сохранить полнейшее невежество, коль скоро во многих странах, а не только в странах с коммунистическим режимом, под запретом находятся не одни лишь так называемые тайные сведения, но и правдивая информация о жизни в других странах; закрытой и тайной считается также информация о том, что происходит внутри страны, например в местах заключения.

Из этого следует, что уже многие годы существует практика замалчивания знаний и распространения ложной информации. Иногда она приобретает особо крупные масштабы, и тогда министерства информации разных стран, как в свое время министерство пропаганды Геббельса, начинают играть исключительно важную роль в политике. В этих случаях возникает мнение о важности дезинформационной работы во всех областях и в любой степени, и одновременно появляется ясное осознание того, что невежество — это все-таки сила, а распространение невежества — необходимая часть политической системы.

Релевантное и нерелевантное знание

В нашей предыдущей беседе мы попытались определить понятие невежества, которое представляет интерес для общества и которое может стать предметом рассмотрения отдельной дисциплины, названной нами социологией невежества. Мы упомянули о том виде невежества, который, без сомнения, является неотъемлемой частью жизни любого общества: о военной тайне и о тайне политической. Их объединяет то, что любое современное государство, как демократическое, так и тоталитарное, ощущает себя как бы постоянно пребывающим в потенциальной войне с другими государствами, или, пользуясь выражением Томаса Гоббса, современное государство, в отличие от человека в социуме, все еще находится в естественном состоянии войны всех против всех, bellum omnium contra omnes. Поэтому даже демократическое государство находит оправдание тому, что государственные дела хранятся в тайне и не являются достоянием всех и каждого.

Другая сфера, за которой общество признает право на намеренное соблюдение тайны, — это профессиональная сфера. Существует сфера профессионального знания, и это знание стараются защитить от непрофессионалов. И следует отметить, что даже в том случае, когда доступ к этому знанию не закрыт полностью, общество все же предпочитает, чтобы тот, кто не является профессионалом, не был искушен в этом знании или же знал как можно меньше. Так например, медицина — это открытое знание, поскольку сведения о медицинских открытиях публикуются в общедоступных научных журналах, и учебники по медицине продаются в каждой книжной лавке. С другой стороны, медицина использует огромное количество специальных терминов, и очевидно, что делается это не только для того, чтобы облегчить профессиональное общение между врачами, но и для того, чтобы затруднить понимание медицинских вопросов для тех, кто не является врачом.

В недалеком прошлом врачи широко использовали латинский язык, который служил не только ясным и выразительным языком научного общения, но и удобным способом скрывать лечебную науку от остальных людей, принадлежавших, с точки зрения врача, к миру профанов. С этой же целью в наши дни, когда невежество распространилось среди самих врачей, слабо уже знающих латынь, в медицинской среде продолжается намеренное или непреднамеренное использование латинских терминов, иной раз даже ничем не оправданное и чрезмерное. Медицинская карточка, созданная для того, чтобы охранять личные секреты пациента, и содержащая, как это явствует из сказанного нами, сведения, не предназначенные для публичного оглашения, превратилась в такую тайну за семью печатями, что стала недоступна для самого пациента. Понятие личной тайны гипертрофировалось настолько, что потеряло всякую связь со своим первоначальным значением, и превратилось в социальную идефикс, общепризнанный элемент общественного невежества. Для оправдания этого феномена находят множество аргументов; мы еще будем говорить об этом; здесь же ограничимся простым указанием на то, что такой феномен существует.