Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода - [96]
Обследования занятости населения, регулярно проводимые Госкомстатом, позволяют выявить региональные особенности занятости разных поколений.
Во-первых, это повышенная экономическая активность населения пенсионных возрастов в федеральных городах и наиболее урбанизированных регионах. В Московской, Ленинградской, Ярославской, Нижегородской, Свердловской и Самарской областях доля пенсионеров в экономически активном населении достигает 5—6% (в среднем по РФ — 3,5%). При этом в областях со старой возрастной структурой населения, но с городскими центрами меньшей величины трудовая активность пенсионеров заметно ниже. Подобные различия характерны и для занятости. В крупнейших городах и прилегающих к ним регионах, а также в урбанизированной Калининградской области работающие пенсионеры составляют 5— 7% занятого населения. И наоборот, в большинстве менее урбанизированных или удаленных от крупнейших агломераций регионов доля пенсионеров в структуре занятых невелика (1—3%).
Статистика подтверждает описанные социологами различия в способах адаптации населения (Неформальная.., 1999). Для жителей крупнейших городов, особенно мужчин (уровень экономической активности мужчин пенсионного возраста в 2 раза выше, чем у женщин старше 60 лет), более характерен поиск дополнительной работы, а население, живущее за пределами городских агломераций, интенсифицирует личное подсобное хозяйство. Кроме того, значительная занятость пенсионеров в крупнейших городах носит вынужденный характер из-за более высокой стоимости жизни. Есть и другая причина—мужчины крупнейших городов живут дольше среднестатистического россиянина и имеют более высокий уровень образования, а следовательно, и статус, способствующий сохранению работы. Обследование «Экономическая активность населения старшего возраста», проведенное в 1998—99 гг. С.Ю. Рощиным и М. Б. Денисенко, подтвердило более высокую занятость мужчин-пенсионеров, а также связь образования и занятости. Среди пенсионеров с высшим образованием уровень трудовой активности, с учетом временной работы, в 2 раза выше уровня активности пенсионеров со средним образованием и в 2,8 раз выше, чем среди имеющих начальное образование (Рощин, 1999, с. 13).
Во-вторых, это зависимость занятости молодежи от трех основных факторов: возрастной структуры населения, уровня экономического развития региона и образовательных стратегий молодого поколения. Повышенная доля молодежи до 30 лет в экономически активном населении характерна для республик, не завершивших демографический переход, особенно Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Тывы (28—33%). Как следствие, именно в омоложенных регионах, которые к тому же относятся к слаборазвитым, максимальна доля молодых безработных и особенно сильна застойная безработица, до 60—70% безработных ищут работу свыше года. В «русских» регионах с более старой возрастной структурой доля молодежи среди безработных в основном ниже средней по стране, проблемы занятости более остры для средних и старших трудоспособных возрастов. Особое место занимают федеральные города. Они также отличаются более старой возрастной структурой, но не только по этой причине в них минимальна доля экономически активной молодежи в возрасте до 20 лет (4—5%, что в 1,5— 1,7 раза ниже средней по РФ). Большая часть столичной молодежи этого возраста продолжает учебу и считается экономически неактивной, хотя всем преподавателям хорошо известно, насколько интенсивно подрабатывают студенты. Рынок труда федеральных городов не только самый емкий, он наиболее благоприятен для молодежи. Доля юных безработных моложе 20 лет в возрастной структуре безработных в 3 раза ниже, чем в среднем по России; можно сказать, что в Москве и Санкт-Петербурге работа есть почти для всех, кто окончил школу или среднее профессиональное учебное заведение. Доля молодежи в возрастах 20—29 лет в возрастной структуре безработных также ниже средней по стране (на 10—15%).
Демографические процессы в данной работе рассматриваются прежде всего как фактор социального развития. Но это разделение достаточно искусственно из-за отсутствия четкой границы, демографические показатели вполне могут быть индикаторами социальных изменений.
Различия форм адаптации проявляются в прокреативном поведении. Динамика показателя среднего возраста матери при рождении детей, на первый взгляд, парадоксальна. На фоне резкого снижения уровня жизни в начале 90-х годов снизилась и рождаемость, проявились тенденции откладывания рождений. Но при этом средний возраст матери не вырос, а снизился — с 25,8 лет в 1988 г. до 24,7 лет в 1994 г., и только к 2000 г. он вернулся на докризисный уровень. Основная причина инверсии — резкое сокращение рождений вторых детей (в 1,8 раза за 90е годы), ускоренный переход к преимущественно однодетной семье в условиях кризиса.
Но это объяснение непригодно для другой тенденции — снижения возраста рождения первых детей (с 23,3 до 22,5 лет), при этом около 20% детей в 1994 г. рождалось у женщин моложе 20 лет. Раннее материнство связано с маргинализацией, так как планирование семьи распространено в полных и более благополучных семьях, особенно в городах, а юные матери (15—19 лет) чаще рожают вне брака и относятся к социально-маргинальным группам населения. Это особенно характерно для регионов со значительной социальной деградацией. Среди них бедное и давно депопулирующее Нечерноземье, где внебрачная рождаемость особенно велика среди сельского населения (Смоленская, Тверская, Новгородская, Псковская области — 35—37%), регионы Европейского Севера с маргинальной средой лесодобывающих поселков (республики Коми, Карелия, Архангельская область — 38—47%), в еще большей степени — Северный Урал (Коми-Пермяцкий АО, Пермская, Свердловская области — 40—62%), сельская местность Восточной Сибири и Дальнего Востока. Высокая внебрачная рождаемость характерна не только для деградирующего села, но и для депрессивных городов-заводов, рудничных поселков, не имеющих развитой социокультурной среды. Так, в Пермской, Иркутской, Магаданской, Сахалинской областях доля внебрачных рождений для городского населения превышает 40%. В результате деградирующее село и индустриально-депрессивные города стали зоной рождения нежеланных, случайных детей, живущих в крайней бедности, их социализация в перспективе ведет к воспроизводству маргинальных форм адаптации. Такой рост внебрачных рождений не имеет ничего общего с аналогичной тенденцией в развитых странах, обусловленной ростом экономической самостоятельности женщин и модернизацией института семьи, распространением неформальных брачных союзов.
Либеральная наука стала самым эффективным способом изучения мира, изобретенным человеком. Благодаря строгой этике науке удалось упорядочить процесс накопления и проверки знаний. Одна из серьезных угроз научному поиску — авторитарные режимы, которые транслируют свое понимание истины и подавляют любое несогласие. Но и общественный мейнстрим ополчился на верховенство науки. Борьба с ранящими словами, задетые чувства «профессиональных оскорбляющихся», диктат меньшинств, буквально понимаемое человеколюбие — это мощные силы новой реальности, претендующие на власть и влияние. Однако необходимо помнить, что «создавать знание больно — по той же причине, по которой это бывает так захватывающе.
Мы живем в эпоху сиюминутных потребностей и краткосрочного мышления. Глобальные корпорации готовы на все, чтобы удовлетворить растущие запросы акционеров, природные ресурсы расходуются с невиданной быстротой, а политики обсуждают применение ядерного оружия. А что останется нашим потомкам? Не абстрактным будущим поколениям, а нашим внукам и правнукам? Оставим ли мы им безопасный, удобный мир или безжизненное пепелище? В своей книге философ и социолог Роман Кржнарик объясняет, как добиться, чтобы будущие поколения могли считать нас хорошими предками, установить личную эмпатическую связь с людьми, с которыми нам, возможно, не суждено встретиться и чью жизнь мы едва ли можем себе представить.
В этой, с одной стороны, лаконичной, а с другой – обобщающей книге один из ведущих мировых социальных теоретиков Иоран Терборн исследует траектории движения марксизма в XX столетии, а также актуальность его наследия для радикальной мысли XXI века. Обращаясь к истории критической теории с позиций современности, которые определяются постмодернизмом, постмарксизмом и критикой евроцентризма, он анализирует актуальные теоретические направления – включая наследие Славоя Жижека, Антонио Негри и Алана Бадью, работает с изменившимися интеллектуальным, политическим и экономическим контекстами.
Недоверие к устоявшимся политическим и социальным институтам все чаще вынуждает людей обращаться к альтернативным моделям общественной организации, позволяющим уменьшить зависимость от рынка и государства. В центре внимания этого сборника – исследование различных вариантов взаимоотношений внутри городских сообществ, которые стремятся к политической и социальной автономии, отказываются от государственного покровительства и по-новому форматируют публичное пространство. Речь идет о специфической «городской совместности» – понятии, которое охватывает множество жизненных практик и низовых форм общественной организации, реализованных по всему миру и позволяющих по-новому взглянуть на опыт городской повседневности. Urban Commons – Moving Beyond State and Market Ed.
Профессор Пенсильванского университета, автор семи книг Кристен Годси объясняет, почему триумф капитализма в странах первого и второго мира не стал выходом для большинства женщин. Она мастерски развенчивает устойчивые мифы о том, что в условиях свободного рынка у женщин больше возможностей достичь карьерных высот и экономической независимости, внутреннего равновесия и личного счастья. На множестве примеров Кристен Годси показывает, как, дискриминируя женщин, капитализм во всем обделяет их – от физических радостей до интеллектуальной самореализации – и использует в интересах процветания тех, кто уже находится на вершине экономической пирамиды. Несмотря на крах и идейную дискредитацию социализма в странах Восточной Европы, Годси убеждена, что многие элементы социалистической экономики способны обеспечить женщине условия для развития и полноправного труда, здоровое распределение сил между работой и семьей и в конечном итоге гармоничные и насыщенные сексуальные отношения.
Сборник показывает на обширном документальном материале современные проявления расизма в различных странах так называемого «свободного мира» и в империалистической политике на международной арене в целом.Авторы книги раскрывают перед читателями страницы борьбы народов против расовой дискриминации, в частности против сионизма, тесно связанного с реакционной политикой империализма.Во второе издание книги включены новые документы, относящиеся к 80-м годам.Адресуется широкому кругу читателей.