Социальная история Англии XIV-XVII вв. - [55]

Иногда среди «жалобщиков» встречались и богатые мастера, как их называют в источниках «наиболее достойные люди» гильдии. Сами они мало были склонны считаться со стеснительными ограничениями цеховых уставов, но делиться доходами с чужаками не хотели. В любом случае инициатива в сохранении монопольных прав гильдии исходила от их членов, и строгие правила не навязывались им городскими властями. Хотя, конечно, это облегчало полицейский и финансовый контроль над городским ремеслом.

В первой половине XIV в. ремесленные гильдии достигли наивысшего развития. После этого они в течение еще двух столетий продолжали существовать как ведущая форма организации ремесленников в большинстве отраслей производства. Более того, они возникали даже в XVI в. — в тех отраслях, в которых раньше их не было. Но уже в XIV в. начали появляться некоторые признаки упадка цехового строя, а в отдельных отраслях промышленности наряду с цехом возникают новые формы организации производства. В чем конкретно это выражалось?

Уже с середины XIV в. мы встречаемся со свидетельствами о том, что ремесленные гильдии стремятся ограничить конкуренцию путем уменьшения притока новых членов. Они стали добиваться от городских властей постановлений, ставивших все более жесткие условия тем, кто желал заняться данным ремеслом. Если вначале для желавших работать в том или ином производстве существовало одно требование — чтобы производимые изделия отвечали установившимся нормам, то в XIV в. появилось требование поручительства. Новичку следовало найти несколько человек в гильдии, которые могли его рекомендовать. Например, красильщики в 1407 г. записали, что за слугу или ученика должны поручиться два мастера. Такое же требование встречается в постановлении бондарей 1439 г.^{547}

Затем добавляется еще одно условие — никто не может заниматься ремеслом, не став полноправным гражданином города (бюргером, фрименом). Например, ткачи в 1355 г. записали: «Ни один ткач не будет заниматься ткацким ремеслом в городе Бристоле, если он не станет бюргером и не допущен к привилегиям»^{548}. Очень подробно изложили это условие скорняки, которые в 1408 г. постановили: «Ни один человек названной гильдии не будет владеть или арендовать какой-либо дом или мастерскую (nulle maison ni schope), чтобы заниматься каким-либо искусством (pur vser nulle arte) в пределах привилегии Бристоля, если он не является бюргером и хорошо обученным в своем искусстве, и если он не был представлен мэру города названным мастером и двумя смотрителями, подтвердившими <…> его лояльность и осведомленность…»^{549}.

Круг лиц, которые могли быть допущены к городским привилегиям, а значит и получить право заниматься ремеслом, все более сужался.

Ограничения касались «чужеземцев» (т.е. людей, не являвшихся жителями Бристоля) и иностранцев. Еще в 1344 г. гильдия пекарей добилась постановления, в котором было сказано: «Отныне ни один пекарь не будет допущен к свободам, даже если он женится на вдове или дочери какого-нибудь бюргера, без того, чтобы он сначала отказался от своего ремесла»^{550}. Поскольку речь идет о допущении к городским свободам, то ясно, что ограничение касается пришлых людей. Кожевники в 1443 г. уже совершенно определенно стремятся закрыть доступ к занятию ремеслом иностранцам: «Ни один мастер в названной гильдии <…> не наймет никакого человека, родившегося вне пределов королевской власти, чтобы работать в этом ремесле, но категорично будет отказывать им, где есть достаточное количество искусных ремесленников, родившихся под властью короля, <…> и не наймет никакого ученика подобным образом»^{551}. Правда, ткачи в 1462 г., запретив нанимать на работу чужеземцев, оговорились: «Эти распоряжения не распространяются на какого-либо человека или людей, который или которые стали подмастерьями у какого-нибудь горожанина в пределах названного города Бристоля раньше последнего праздника Рождества, и в это время они были у него в обучении»^{552}.

Но еще существеннее было то, что ограничения распространились на жителей деревни. В 1344 г. городской совет постановил: «Никто в будущем не будет допущен к свободам, если он не свободного состояния, хорошей и честной репутации, и для этого может представить двух надежных и законных бюргеров, чтобы подтвердить, что его положение и состояние являются хорошими и честными, как выше изложено»^{553}.

Более того, виллану не могла теперь помочь даже женитьба на женщине, являвшейся полноправной горожанкой, — в упомянутом постановлении 1344 г. было специально отмечено: «Если какая-нибудь женщина, допущенная к привилегиям, будет ли она дочерью бюргера или предварительно женой бюргера, выйдет замуж за чужеземца, который не будет свободного состояния, достойного положения и похвальной речи, пусть такая женщина, по своей собственной воле вышедшая замуж таким образом, станет такого же состояния, как ее муж, и не сможет наслаждаться свободами, но будет совершенно исключена и считаться чужеземкой в течение вышеуказанного замужества»^{554}. А ведь раньше переселение в город являлось для крестьян одной из возможностей получить свободу.