Сочинения в трех томах. Том первый - [143]

Мальчики притащили волка к костру, где еще долго рассматривали его. Но постепенно сон опять подобрался к Хуну, и он заклевал носом.

— Ложись спать! Теперь у нас есть мягкая подушка. Положи голову на волка, — предложил Пао.

— Сперва нужно набрать хворосту, — вспомнил Хун. — Давай собирать вместе, теперь бояться нечего!

Они живо обломали оставшиеся кусты.

— Так-то лучше. Теперь никто не подкрадется незаметно. Кругом на сорок шагов все чисто, — сказал Хун, положив голову на пушистый хвост волка.

Пао, сидя у волчьей морды, начал свой счет, а камешки ради забавы складывал кучками вокруг головы и туловища зверя. Время его дежурства прошло без каких-либо происшествий; раза два он задремал ненадолго и терял счет, но, проснувшись, добросовестно начинал сначала прерванную сотню. Один раз его немного встревожил отдаленный вой, и он долго прислушивался; но вой не повторился. Уложив пять кучек камней, Пао разбудил Хуна и в свою очередь улегся на волчий хвост, еще теплый от головы товарища. Хун во время своего дежурства решил снять шкуру со зверя, потому что тащить всю тушу домой им было бы не под силу.

Когда Пао заснул, Хун достал нож, наточил его на бруске сланца, потом осторожно оттащил волка в сторону, высвободив его хвост из-под головы Пао, продолжавшего спать. Работа оказалась не такой легкой, как он думал, ему пришлось долго провозиться, тем более что нужно было еще следить за костром и подбрасывать в него хворост.

Покончив с этим делом, он разбудил Пао и с торжеством показал ему снятую шкуру.

— Ну, теперь я лягу спать, — сказал он. — А ты, когда заметишь, что на востоке светлеет, поставь чайник погреть, поджарь на пруте волчьего мяса, попробуем, какое оно на вкус. И когда все будет готово, разбуди меня.

Хун улегся теперь на мягкую шкуру, а Пао сел возле костра. Скоро он заметил, что на востоке небо посерело и стало отделяться от черных холмов.

«Утро близко», — с радостью подумал мальчик.

Не жалея хвороста, он развел огонь побольше и, вооружившись ножом Хуна, нарезал от задней ноги волка маленькие кусочки мяса, которые нанизал на несколько прутьев, предварительно очистив их от листьев, шипов и веточек, потом воткнул прутья заостренным концом в землю, наклонно к огню костра, чтобы мясо поджаривалось, отгреб кучку углей в сторону и поставил на нее чайник, который долил остатком воды из фляги. Прутья с мясом требовали постоянного надзора: их нужно было поворачивать, чтобы кусочки обжаривались со всех сторон. Занятый этим, Пао и не заметил, как небо посветлело, а восток над холмами заалел.

Мясо поджарилось, вода закипела, и Пао разбудил Хуна. Они съели шашлык из мяса волка, оказавшийся жестким с неприятным запахом. Зато горячий чай с сухарями показался им особенно вкусным, и они с трудом поддались голосу благоразумия и оставили немного воды на дорогу.

Когда кончили завтрак, стало уже совсем светло. Пока Пао укладывал корзину, Хун взобрался на вершину холма, чтобы посмотреть, где Кату. Солнцу уже надо бы взойти, но на востоке виднелось только красноватое пятно. Кату не было видно, и во все стороны, насколько было видно, расстилались те же черные, однообразные, круглые вершины холмов.

Хун вернулся с вершины удрученный и сказал уныло:

— Кату все еще не видно. Нужно обсудить, в какую сторону нам итти.

— А солнце есть?

— Чуть заметно.

— Тогда я знаю, куда итти, — заявил Пао. — Мы пойдем так, чтобы оно оставалось у нас справа.

Хун заспорил, утверждая, что нужно итти спиной к солнцу. Но Пао стал объяснять ему, где оно восходит и заходит в разное время года, и ему удалось убедить товарища в том, что они заблудились, не приняв этого накануне во внимание.

— Вот увидишь! Когда мы пройдем несколько ли в ту сторону, как я говорю, мы уже увидим нашу долину.

Хун согласился, и они двинулись в путь. Пао нес корзину, Хун — ружье и волчью шкуру, которую он, как первый охотничий трофей, ни за что не доверил бы никому. Они шли теперь на север; солнце, поднявшееся уже над густым слоем пыли, имело вид красного круга без лучей. При этом освещении черные холмы пустыни казались особенно мрачными, зловещими. Мальчики пробирались то по извилистым долинам и котловинам, совершенно похо: жим на ту, в которой они провели тревожную ночь, то по седловинам между холмами, приводившим их в подобные же долины.

Прошел час с лишним; становилось уже жарко и душно в пыльном, застоявшемся воздухе, а холмы по-прежнему сменяли друг друга, и не было заметно, чтобы они становились ниже и были разбросаны реже, что указывало бы на близость долины Чий Чу. Пао приуныл, а Хун посмеивался. Жажда начинала мучить мальчиков, но они не решались еще выпить остатки чаю, хранившегося во фляге.

— Не пора ли повернуть на запад? — спросил, наконец, Хун.

— Влезем на этот холм, — предложил Пао, — посмотрим, не видна ли уже долина.

Мальчики поднялись на холм, показавшийся им несколько выше остальных. С него открылся прежний вид на бесконечное море округленных черных вершин, простиравшихся во все стороны до пыльного горизонта.

Пао устремил взор на север и изучал даль.

— Долина там и не очень далеко, — сказал он наконец.