Сочинения в трех томах. Том 3 - [292]

— А вы не знаете, откуда прибыли эти эмигранты? — спросил Луи Лебар, которого рассказ Торнлея, видимо, сильно заинтересовал.

— Несмотря на то что все они между собой близкие родственники, так сказать, члены одной семьи, они прибыли сюда из двух отдаленных один от другого штатов, — отвечал Эдуард, — одни из них из Теннесси, а другие из Луизианы. Постойте, да вы сами, кажется, из Луизианы, Лебар? Что, если они окажутся вашими знакомыми? Вот было бы интересно, не правда ли? Вы жили там долго и должны знать многих.

Лебара не нужно было спрашивать, хочет он или нет узнать о том, кто такие эти колонисты; его любопытство и без того было сильно возбуждено, как только он услышал слово «Луизиана», потому что для него это слово могло иметь неизвестное его товарищам ужасное значение.

— Луизиана — один из самых больших штатов, — отвечал он, стараясь ничем не обнаружить своего волнения, — а для того, чтобы знать всех жителей любого даже из самых маленьких штатов Северной Америки, нужно не только просто странствовать по этому штату, как делал я, а жить в нем многие и многие годы. Если бы я знал их фамилии, я, пожалуй, мог бы сказать, из какой именно они местности, а может быть, оказалось бы, что я их и знаю… Да вы, по всей вероятности, спрашивали у них об этом? И они, наверное, сказали вам, кто они такие?

— Представьте себе, нет! Я не спросил их об этом и поэтому не могу удовлетворить ваше любопытство, но зато я слышал фамилию джентльмена, стоящего во главе каравана. Он из Теннесси, и к тому же старинный друг Карроля, который скорей, наверное, припомнит его фамилию, чем я.

Лебар вопросительно взглянул на старого траппера.

— Я прекрасно знаю его фамилию, — отвечал тот улыбаясь. — Я знаю не только фамилию, но и все прошлое этого джентльмена и смею вас уверить, что и сам он и его имя пользуется большим и заслуженным уважением в Теннесси. Я был другом его и товарищем еще в те времена, когда служил вместе с ним под началом старого генерала Джексона. И я смело могу сказать, не боясь погрешить против истины, что у нас в армии не много было таких храбрых молодцов, как лейтенант Вильям или Билль Магоффин, а теперь полковник Магоффин милиции штата Теннесси.

Луи Лебар, если бы он мог видеть себя в эту минуту, наверное, обрадовался бы тому, что солнце скрылось окончательно за горизонтом и темная ночь окутала своим покрывалом и корраль, и его самого, и разговаривавших с ним мустангеров.

Не будь этой темноты, наступившей всего несколько минут назад, его товарищи, вне всякого сомнения, обратили бы внимание, как сильно побледнело его лицо, когда при нем назвали фамилию полковника Магоффина.

Несмотря на это, подозрительный и привыкший быть всегда настороже Ваш Карроль обратил внимание, что голос Лебара все-таки слегка дрожал, когда он с деланной небрежностью спросил:

— Как вы его назвали: полковник Магоффин?

— Да, — отвечал старый траппер.

— Вы его знаете? — спросил Эдуард.

— Нет, я никогда даже не слыхал такой фамилии.

Беседа прекратилась. Утомленные продолжительной охотой мустангеры завернулись в одеяла и растянулись на мягкой зеленой траве под большим деревом. По-видимому, они все сейчас же и заснули, не обращая внимания на ржанье лошадей и завывания волков, бродивших стаями вокруг корраля. Но, если бы в корраль проник какой-нибудь любопытный, он, наверное, сделал бы открытие, что из троих мустангеров в ту же минуту заснули только двое: Торнлей и Карроль; что же касается Луи Лебара, то он лежал с открытыми глазами. Но это происходило вовсе не потому, что он успел выспаться в то время, как его товарищи ездили в хижину за провизией, а потому, что его сильно взволновал рассказ мустангеров о встрече с полковником Магоффином.

Глава VII РАЗВЕДКА

Лебару, как только при нем назвали фамилию полковника Магоффина, очень бы хотелось расспросить своих товарищей, кто именно прибыл с полковником в эти места, но он не смел даже и заикнуться об этом из страха, что не в состоянии будет сохранить необходимое хладнокровие и что даже чуть заметное дрожание голоса может обратить на себя внимание старого траппера и возбудить в нем подозрение.

Ему и так уже казалось, что тот заметил, как удивило его, когда Ваш назвал фамилию полковника; ему почудилось даже, что траппер слышал, как сильно билось его сердце в эту минуту, и видел, как побледнело при этом его лицо.

Он лежал на земле на некотором расстоянии от своих товарищей, но недолго оставался в положении спящего. Ему нужно было только убедиться, что они в самом деле спят и что ему нечего бояться, если они спросят его, куда он собрался. Сбросив с себя одеяло, он осторожно поднялся и ползком добрался до деревьев, в тени которых и скрылся. Здесь он остановился, точно затем, чтобы решить, каким путем можно скорее всего добраться до лагеря эмигрантов, куда он решил отправиться на разведку. Он знал приблизительно, где они остановились, — это выболтал словоохотливый Эдуард Торнлей. Ему предстояло пройти всего около двух километров, и поэтому он решил не брать с собой мула. Кроме того, даже и безопаснее пройти это расстояние пешком, потому что топот копыт по затвердевшей земле могли услышать не только мустангеры, но и люди полковника Магоффина. А ему хотелось проникнуть туда незаметно под покровом ночи.