Сочинения в трех томах. Том 3 - [283]

Мустангерам это только и нужно, и они гонят табун в заранее приготовленное для него место. Это корраль, или, иначе сказать, загон, устроенный чрезвычайно остроумно и прочно, над устройством которого мустангеры часто трудятся в течение нескольких недель. Такой корраль занимает обыкновенно пространство в несколько гектаров, причем место для него выбирается таким образом, чтобы участок этот примыкал или к крутому обрывистому берегу реки, или к скалистому утесу. Затем все пространство обносится идущим зигзагообразно палисадом, в котором по углам для прочности врыты в землю столбы. Вход в корраль имеет воронкообразную форму и устраивается со стороны прерии между деревьями или высокорослым колючим кустарником, что заставляет бредущих вразброд лошадей сбиться в кучу.

Как только лошади попадают в корраль, мустангеры считают их пойманными и с помощью лассо, которым мастерски владеют все техасские охотники, укрощают коней одного за другим по мере надобности. Надо заметить, впрочем, что этот способ укрощения принадлежит к числу самых жестоких, и укрощенный мустанг долгое время после этого при виде веревки или длинного тонкого ремня сейчас же останавливается и, весь дрожа от страха, покорно отдается в руки своего укротителя.

Описанием такой охоты, или ловли, происходящей на берегу притока реки Тринитэ, мы и начинаем этот рассказ. Охота близится к концу, о чем свидетельствует загнанный вид лошадей и их усталая тяжелая поступь.

Впереди видна группа деревьев, растущих метрах в ста от потока. Туда мустангеры и гонят табун. Вдруг лошади останавливаются, словно заподозрив, что здесь им устроена западня, и нерешительно с минуту топчутся на одном месте, не желая идти дальше. Но позади они видят мустангеров, размахивающих у них перед глазами кусками яркой материи. Мустанги в испуге снова несутся к потоку, а затем бросаются тяжелой рысью в узкий свободный коридор. Вслед за ними с громкими криками гонятся мустангеры, и лошади в страхе бегут по дороге между палисадом и берегом реки. В это время охотники пересаживаются на свежих запасных мулов и громкими криками, кусками яркой материи пугают лошадей еще больше, и те устремляются в узкий проход, где им приходится бежать, вытянувшись в одну линию. Затем проход снова расширяется; это в первую минуту радует лошадей, и они, напрягая последние силы, стараются уйти от своих неумолимых врагов…

Табун пробегает еще двести — триста метров и снова видит перед собой врытые в землю столбы палисада… Передние лошади бросаются к ограде, но толстые столбы глубоко врыты в землю, и вся ограда устроена так прочно, что лошадям не проложить здесь себе дороги… Тогда они бросаются обратно, но из этой западни нет выхода… Лошади мечутся как безумные, опять бегут к берегу и останавливаются… Там скалистый обрыв, бездна…

Мустангеры, загнав лошадей в корраль, устало спрыгнули со своих мулов и закрыли выход такими же толстыми бревнами, из каких сделана и вся ограда.

Глава II ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ ТОВАРИЩ

Один из трех мустангеров остался сторожить так удачно пойманных лошадей, а двое остальных выехали из корраля и, разговаривая, направились к хижине, в которой они жили, за веревками и вообще за всем необходимым для предстоящего укрощения лошадей, а также и за тем, чтобы поискать там чего-нибудь съестного для подкрепления сил после долгой и утомительной езды верхом во время охоты.

— Не нравится мне этот человек, милейший Эдуард, — сказал тот из них, который был пониже ростом, я его терпеть не могу. Вы обратили внимание, что он никогда не смотрит людям прямо в глаза?

— Мне он поэтому тоже очень не нравится, дорогой Вашингтон… но раз мы согласились взять его с собой, мы не можем же теперь прогнать его без всякой причины…

— А кто согласился?.. Только не я… Вы помните, как я всеми силами восставал против этого… По моему мнению, трое не могут охотиться вместе без того, чтобы они в конце концов не поссорились, и потом, одного из них всегда эксплуатируют двое остальных. В прерии, отправляясь на охоту, нужно всеми силами избегать лишних товарищей… Вы ведь, думаю, не забыли, как я уговаривал вас предоставить ему ехать одному, куда он хочет, следом за нами или другой дорогой, но вы настояли непременно взять его с собой.

— Я хорошо помню, что взял его под свою защиту и настаивал на том, чтобы принять его к нам в товарищи… Он имел тогда такой несчастный вид и так нуждался в нашей помощи!

— А нам еще нужнее было не брать его совсем с собой. Вам еще придется иметь с ним дело впоследствии… Буду очень рад, если окажется, что я ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что на совести у него лежат не одни только неуплаченные долги!

— Вы думаете?

— Да, я даже почти уверен в этом… Вы разве не обратили внимание, как странно он держал себя в Нэкогдочсе, где мы прожили несколько дней, какой он имел беспокойный вид каждый раз, как прибывали эмигранты, и при всякой встрече с новым лицом?.. Он в такие минуты напоминал собою человека, который боится, что сейчас явится полисмен и арестует его, — так по крайней мере казалось мне в то время.

— Вы, значит, думаете, что он совершил какое-нибудь преступление?.. Может быть, он спасался от наказания за подделку или за кражу?..