Сочинения в трех томах. Том 3 - [282]

Дикие лошади, если подкрасться к ним незаметно и последить за тем, как они, когда им не грозит никакая опасность, бродят по пастбищу или бегут по прерии, обыкновенно проявляют при этом все свойства своего дикого нрава: они прыгают, брыкаются, громко ржут, то гордо поднимая голову кверху, то грациозно изгибая шею и распуская по ветру свой длинный хвост.

В противоположность такому обыкновению бегущие в это время по прерии лошади держат себя совершенно иначе, и наблюдатель не увидел бы во всем табуне ни одной изогнутой, как у лебедя, шеи, ни одного развевающегося султаном хвоста. Наоборот, головы у лошадей опущены, глаза не мечут молнии, и вообще бедные животные, с трудом волочащие ноги, имеют такой изнуренный вид, точно с них сейчас только сняли седла и уздечки после продолжительной и быстрой скачки. Они кажутся усталыми, разбитыми и чем-то сильно напуганными, точно их долгое время преследует и не дает им отдыха ни на минуту какой-то странный их враг.

Последнее предположение оказывается верным и подтверждается последующими событиями: вслед за лошадьми вскоре появляются и преследующие их враги, которые оказываются тремя всадниками, едущими на довольно большом расстоянии один от другого; но всадники эти сидят верхами не на лошадях, а на мулах.

Человеку, не знакомому с техасскими прериями, трудно даже представить себе такую картину, — до такой степени все это казалось бы ему невероятным!.. Табун диких лошадей, этих гордых, любящих свободу и таких осторожных животных, бежит туда, куда его гонят всего три всадника, сидящих к тому же верхом на мулах… на неповоротливых мулах, от которых быстроногие кони одним махом могли бы уйти на громадное расстояние, а затем и вовсе скрыться из виду!.. И это происходит как раз среди безграничной прерии, где лошадям так легко уйти от преследователей, где им нечего бояться и где почти невозможно их догнать?..

Да, это и на самом деле должно казаться невероятным, если не предпослать тому необходимое объяснение, которое заключается в следующем: сидящие на мулах всадники — мустангеры, то есть охотники, занимающиеся главным образом ловлей диких лошадей. Эти люди до такой степени хорошо изучили все привычки диких лошадей и излюбленные ими места пастбищ, что в любой момент могут изловить их, не имея при этом надобности прибегать ни к ружью, ни к лассо.

Они уже давно обратили внимание на табун, который теперь преследуют. Несколько недель изучали они, так сказать, «образ жизни» этого табуна, следили, какие места облюбовали себе лошади для пастбищ, где они проводят ночи и куда регулярно, в известные часы, отправляются утолять жажду. Затем в один прекрасный день мустангеры отправляются охотиться на них. Сидя верхами на мулах и имея, кроме того, по два запасных, они медленно, но неутомимо, не останавливаясь ни на минуту, гонят несчастных, обезумевших от страха лошадей.

В первый день охоты лошади не бегут прямо вперед, подобно тому как это бывает на охоте на красного зверя, когда ловчий выпускает стаю гончих по следу, но описывают вначале концентрические круги, возвращаясь каждый раз на прежнее место. Во время этой быстрой и не достигающей цели скачки лошади пробегают не меньше пятидесяти километров, что, само собой разумеется, их сильно утомляет, тогда как их враги в это время проезжают всего десять километров, нисколько не утомляя своих мулов. При этом мустангеры, заменяющие устающих мулов свежими, запасными, в продолжение этой скачки все время держатся перед табуном, преграждая ему обратный путь и заставляя лошадей снова повертывать обратно в прерию. В то время как табун описывает круг, один из всадников пересекает его путь, и это повторяется до тех пор, пока обезумевшие от страха лошади не отказываются от надежды пробиться сквозь живую преграду. Они истощили свои силы в бесполезной беготне по заколдованному кругу, вместо того чтобы с самого начала скрыться с глаз своих преследователей и навсегда покинуть эти опасные места. Потом к усталости присоединяется голод. Проходит час-другой, и лошади начинают испытывать еще и мучения жажды, заставляющие их невыносимо страдать. Тщетно пытаются они свернуть в сторону, чтобы утолить жажду в излюбленных ими местах — безжалостные мустангеры каждый раз предупреждают их намерения и кратчайшим путем спешат к водопою.

И снова продолжается погоня, вся цель которой в том, чтобы не давать лошадям ни минуты отдыха… Наконец измученные животные бегут туда, куда их гонят мустангеры. Голод дает себя знать все сильней и сильней: лошади приостанавливаются, жадно хватают траву и молодые зеленые ветки, но и этого им делать не дают и гонят дальше… Они вдыхают своими воспаленными ноздрями аромат полевых цветов, которые топчут копытами, но не смеют остановиться, слыша за собой громкие крики преследователей, и, несчастные, вконец измученные, бегут дальше…

Наступает ночь, но и она не приносит им облегчения, не дает желаемого отдыха, потому что охота продолжается и ночью и лошади должны безостановочно бежать вперед, не имея возможности утолить ни голода, ни жажды… Наконец табун доходит до такого состояния, когда его можно заставить идти куда угодно, точно стадо быков, которых пастух гонит на пастбище.