Сочинения в двух томах. Том 2 - [56]

С этими словами он уже протянул руку, чтобы схватить меня за горло, а другой рукой схватил меня с невероятной силой и стал трясти. Я размахнулся и ударил его изо всех сил в солнечное сплетение. У него перехватило дыхание, так что я стал опасаться, что его песенка спета. Но едва только он отдышался, как выхватил свой нож и занес его надо мной. Без сомнения, на этот раз я был обречен на неминуемую смерть, но в этот самый момент другая железная рука схватила, словно тисками, руку Джона. Это был капитан Блэк, следивший за всей этой сценой и подоспевший как раз вовремя, чтобы предупредить убийство. Только теперь я увидел, какой необычайной силой был одарен этот человек. Сжав руку Джона так, что она почти онемела, он вдруг резко повернул ее, нож вылетел и вонзился в палубу шагах в двадцати от нас.

— Ах ты, долговязый негодяй, что это ты делаешь? Как ты смеешь? — заорал на него Блэк, бледный от гнева, и стал крутить его руку с такой силой, что я боялся, как бы он не сломал ее. Затем Блэк принялся жестоко бить пирата, и бил до тех пор, пока тот не упал. Тогда, окровавленного и избитого, он столкнул его на нижнюю палубу.

— Тронь только пальцем этого мальчика хоть раз — и я пропишу тебе шесть дюжин плетей, так что ты у меня не встанешь! — проговорил капитан на прощание, но теперь уже совершенно спокойно. Затем отойдя от него, встал подле меня и долгое время стоял молча, опершись о борт и глядя вдаль на удалявшийся берег. Наконец этот странный человек заговорил со мной почти дружески, в голосе его звучало даже что-то ласковое, мягкое, совершенно непохожее на него.

— Скажите, вы не видите вон там чего-то похожего на большое военное судно? — спросил он, указывая вдаль.

— Не вижу ничего, кроме самого обыкновенного угольного судна, — ответил я.

— Значит, опять зрение обманывает меня. — И он продолжал упорно всматриваться в темную даль, словно ему особенно важно было убедиться. С бака доносились смех, пьяные голоса и пение. Он с минуту прислушивался к ним, затем заговорил снова, но как бы сам с собой.

— Смейтесь и пойте, пока можете! Завтра запоете совсем другую песню! Да, — продолжал он, обращаясь уже ко мне, — нас-таки порядком притиснули сегодня! Я был принужден оставить Осбарта в их руках: это был лучший из моих людей, единственный, быть может, на которого я всегда мог вполне положиться. Если бы не он да не ирландец, вся та сволочь давно бы уже болталась на виселице! Ну, быть может, теперь им придется испытать это! Эти псы напали на наш след и будут преследовать нас. Счастье еще, что у меня двадцать пар глаз смотрят на них в Лондоне и вовремя успели узнать игру правительства. Я успел увести этот пароход из Рамсгэта. Но знайте, мой милый мальчик, что нам предстоит борьба, нелегкая борьба — я это знаю. Я ушел в море без капли жира, а нам придется удирать, спасая свои шкуры!

— Почему вы так думаете?

— Почему? Да ведь ясно, что они будут преследовать нас. Очень возможно, что они позволят нам вернуться на судно, и вот тогда-то и начнется травля! Но если только мы управимся со смазкой, то пусть они лучше сразу поджимают хвосты, без смазки же наше дело плохо!.. Но довольно об этом! — вдруг прервал он себя. — Пойдемте вниз, мой милый мальчик, выпьем вина!

Я последовал за ним в его маленькую каюту. Он поставил на стол бутылку шампанского и пару стаканов.

— Утолим жажду, — сказал он почти совсем весело, поглощая шампанское, как другие пьют простое пиво. — Да, это удача, которая редко выпадает: одно мое судно против целой Европы! Да, дружок, если бы не эта мысль о смазке, то я, кажется, готов был бы теперь же пуститься в пляс! Посмотрим, чем кончится эта игра!

Затем он еще долго говорил о разных вещах, но так как при этом не касался ни своего прошлого, ни истории своего судна, то меня стало клонить ко сну, и вдруг я увидел, что он заботливо укрыл меня одеялом и загасил лампу.

Я проспал, вероятно, очень долго, когда же проснулся, то время было уже далеко за полдень. В каюте на столе был накрыт стол для обеда, но капитана здесь не было. Умывшись, я пошел к нему наверх, на мостик. Он тревожно расхаживал взад и вперед большими шагами, но при виде меня приостановился.

— Теперь видите его? — спросил он, указывая мне на длинный винтовой пароход с двумя трубами и тремя мачтами, бывший на расстоянии нескольких миль от нас по левому борту. — Это английский военный крейсер, замаскированный под пассажирское судно, — шепнул он, — только вы никому об этом не проговоритесь. Он вышел из Портсмута, как я и ожидал.

Это была, конечно, довольно желанная для меня весть, но я принудил себя не выказать своей радости. Между тем судно было еще слишком далеко от нас, чтобы можно было прочесть его название, а по виду, скорее, походило на пассажирский пароход Восточного общества. Наши люди или не заметили, или же просто не обратили на него никакого внимания. Только один Джон, бывший на мостике и с напряженным вниманием следивший за каждым движением Блэка, раза два наводил свою подзорную трубу на черное судно, видневшееся на горизонте. Он, очевидно, совершенно забыл о вчерашнем происшествии и теперь был почти так же встревожен, как сам капитан.