Сочинения в двух томах. Том 1 - [91]

— Вы положительно грубы, мистер Вест!

— Самый грубый человек, какого вы когда-либо встречали! Ведь это уже решено и подписано! Говорить правду вообще считается грубостью, я это знаю. Не желаете ли еще чаю или, быть может, вы предпочитаете, чтобы я предоставил вас вашим мыслям?..

— Чаю я больше не хочу, а вы можете идти, если желаете, но прежде скажите мне, действительно ли наш пароход находится в опасности? Я бы желала это знать прежде, чем вы уйдете!

— Значит, вы доверяете до некоторой степени моему суждению?

— Да, почему же нет? Я считаю вас умным человеком, хотя иногда и невыносимым!

— Ну, это еще сносная аттестация в устах женщины. Итак, вот вам мое мнение. Такая громадная посудина, как наш пароход, может долго продержаться, даже и в Атлантическом океане, но мы беспомощны, винт не действует, а паруса наши могут быть не больше носового платка! Но, в сущности, я не думаю, чтобы в настоящее время нам грозила серьезная опасность. Буря, конечно, неприятна, но пароходы эти — настоящие плавучие острова, которым сама по себе не страшна никакая буря.

Взяв у Джесси из рук чашку, мистер Вест приподнял свою шляпу и откланялся.

— Всего доброго! — сказал он и спустился в свою каюту, даже не оглянувшись. Здесь он застал своего друга Лэдло сидящим на койке и прихлебывающим из большого стакана крепкую смесь коньяка и воды. Хотя в каюте ни шум волн, ни рев ветра, ни даже самая качка не были так чувствительны, как в каютах верхней рубки, но Лэдло, нервы которого были вообще сильно расшатаны, стал расспрашивать Мюрри тоном перетрусившей женщины:

— Что там такое творится? Ведь это же, наконец, становится невыносимо! Отчего они ничего не предпринимают?

— Право, дорогой мой, тебе следует надеть юбку! Судя по всему, она тебе гораздо более к лицу, чем мужская одежда, Хуберт, а между тем в былое время, до встречи с Лионелем Голдингом, я считал тебя мужчиной.

Лэдло оттолкнул в сторону свой стакан и капризным, раздражительным жестом завернулся в одеяло.

— Я не люблю, Мюрри, когда ты издеваешься надо мной, — проговорил он. — Ты отлично знаешь, что я теперь чувствую себя не так хорошо, как раньше. И к чему ты постоянно упоминаешь о Голдинге? Если ты намерен покинуть меня на произвол судьбы, то сделай одолжение, не стесняйся, я как-нибудь управлюсь!..

Мюрри присел на край его койки и, взяв его горячую руку в свою, ласково стал выговаривать ему:

— Ты прекрасно знаешь, Хуберт, что говоришь глупости. И если я стою за тебя, то потому, что уверен: ты не всецело виновен. В Англии ты начнешь жизнь сначала, начнешь совершенно новую жизнь, а пока забудем о Лионеле…

— Забыть о нем, когда его сестра целый день вертится тут вокруг и около! Она заставит тебя забыть свое обещание, Мюрри. А ведь они застрелили бы меня, как собаку, если бы только знали. Намерен ты продолжать это знакомство и по прибытии в Ливерпуль?

— По прибытии, если только мы туда прибудем, она сейчас ускачет в церковь и через неделю будет справлять медовый месяц. Но я прошу тебя совершенно не принимать ее в расчет, и если из-за нее что-либо выйдет, то я принимаю все это на себя! Неужели ты в самом деле думаешь, что я не сумею управиться с такой девочкой?

— Не то! Я знаю, ты всегда делал с женщинами все, что только хотел, но на этот раз мне казалось, что тут есть что-то особенное! Впрочем, я могу ошибиться. Но скажи, неужели наше положение на этом пароходе так безнадежно, что ты говоришь: «Если только мы прибудем туда»? Что значит эта фраза?

— Ты не ребенок и сам можешь понять, что в такую погоду без руля и с парусами не больше носового платка, на расстоянии тысячи миль от земли, положение парохода незавидное…

— Представь себе, мне снилось, будто пароход пошел ко дну и мы не могли вырваться из нашей каюты потому, что дверь была заперта, вода хлынула бешеным водоворотом в иллюминатор и все кругом погрузилось в страшный мрак!

Мюрри слушал своего друга с нахмуренным лицом.

— Сны — пустяки, притом же весьма естественно, что и тебе и мне привиделся почти один и тот же сон. Мы все легли вчера под впечатлением напугавшей многих катастрофы и, естественно, могли ожидать самых худших случайностей. Это все — игра нервов и воображения. Лучше всего вставай и принимайся делать что-нибудь! Ничего нет хуже, чем валяться днем в постели, в твои годы это непростительно.

Лэдло лениво принялся одеваться, а Вест занялся чем-то над своим чемоданом.

Между тем буря все крепла; пароход кидало из стороны в сторону. Никому не было позволено выходить наверх, кроме крайней надобности, но Мюрри удалось упросить помощника капитана разрешить ему добраться до прикрытия будки механика. Здесь, держась обеими руками за протянутые веревки, Мюрри Вест стоял и наблюдал за беспрерывным прибоем новых могучих валов, ежеминутно заливавших палубу, за беспомощно качавшимся на волнах рассвирепевшего океана грузным пароходом. Но долго оставаться здесь не было никакой возможности: ураган позволял удерживаться на ногах лишь с громадным усилием, страшный ливень слепил глаза и злобно хлестал вместе с ветром в лицо, соль проникала в рот и в нос, вызывая неприятное едкое ощущение. С большим трудом добрался Мюрри Вест до спуска в кают-компанию, сказав себе, что пароход осужден на гибель, если только не случится какого-нибудь чуда.