Сочинения в двух томах. Том 1 - [184]

— Я всегда был трусом, — сказал он, — и не стыдился этого. Теперь я дрожу, как женщина, хотя женщины часто дрожат от сострадания, а не от страха. Смотрите туда, на дым, который носится над кораблем. Что скрывается за ним, друзья мои? Всемогущий Бог! Что должны они чувствовать, и думать, и страдать, когда идут к своему Творцу? И будто кто-то советует мне в эту минуту подумать, что и я мог быть таким, как и они… кто знает когда, кто знает как? Это жестокая, мучительная мысль… Боже, помоги мне!

Дым, о котором говорил Мак-Шанус, постепенно поднялся, и мы увидели, что матросы одержали верх и судно перешло в их руки. В подзорные трубы видно было, как они бегали взад и вперед, от бака до кормы, в люк и из люка, то вверх, то вниз, то вступая врукопашную с тем или другим из побежденных или в порыве безумной жажды мести нанося удары уже мертвым врагам. Каким именно оружием они пользовались, я не могу сказать. Время от времени слышались пистолетные выстрелы, как будто бы направленные в какого-то скрытого в засаде врага. Но больше всего пускались в ход складные ножи. Слов не найти для описания овладевшего ими бешенства, вызванного, быть может, весьма веской причиной. Точно звери к своей добыче, то и дело возвращались они к телам убитых ими врагов.

Мы наблюдали победителей в разных видах: они то хвастались, то говорили о чем-то с пренебрежением, танцевали, прыгали, даже вступали в единоборство друг с другом. Последнее продолжалось иногда долго, и я начинал уже говорить себе, что жертвоприношение доведено будет до конца и ни единого человека не останется в живых, чтобы рассказать о случившемся.

Страшная схватка эта кончилась только в четыре часа пополудни. «Какая ирония!» — подумал я, услышав, что на палубе «Бриллиантового корабля» пробило восемь склянок, как это делается на каждом судне, где все обстоит в добром порядке.

Поразительна сила привычки! Она управляет матросами даже в самые ужасные минуты их жизни.

— Лорри, — сказал я, — они будут менять своих часовых даже и в том случае, если море высохнет. Что делать теперь? Что, скажите ради Бога, можем мы сделать? Я отправился бы на борт, не считай я, что это преступление — рисковать таким образом. Об этом и думать нечего… В пасти льва было бы теперь гораздо безопаснее, чем у них. И подумать только, что может еще…

— Я старался бы не думать об этом, сэр! Что бы ни случилось, все теперь прошло. Они выбросят мертвых за борт… а затем спустят шлюпку. Я не удивлюсь даже тому, если они явятся сюда, сэр!

— Сюда, Лорри? Это будет нечто новое. Вы говорите серьезно?

— Можете сами судить, сэр!

Мы взяли наши подзорные трубы, — причем Тимофей объявил, по своему обыкновению, что его стекла заклеены пластырем, — и принялись с новым интересом следить за всеми движениями победивших матросов. Они действительно выбросили мертвых за борт и, как и предсказал Лорри, спустили шлюпку на воду. Воображая, вероятно, что они придумали нечто очень хитрое, они спустили еще вторую, а затем и третью. Кто-то из них выстрелил из ружья, чтобы привлечь наше внимание, и вслед за этим они вывесили сигнал с помощью флагов. Это показалось мне до того вежливым с их стороны, что я попросил немедленно ответить им.

— Мы просим помощи. Надеемся, что вы разрешите подойти нашей шлюпке.

На это мы ответили, что разрешаем их шлюпке подойти к нам и, чтобы еще больше ободрить их, двинулись по направлению к «Бриллиантовому кораблю» и встретились с ними на расстоянии полумили от последнего.

В шлюпке было семь матросов и, кроме того, маленький юнга у руля. Шлюпка была обыкновенная спасательная, выкрашенная белой краской, но грязная и в плохом состоянии. Что касается национальности экипажа, то среди матросов я заметил огромного негра и мулата. Все остальные были большей частью смуглые, а одного из них я принял даже за египтянина.

Кто бы такие они ни были, но все находились в крайне возбужденном состоянии. Они были, видимо, очень довольны, что закончилась жаркая бойня, и хотели передать нам какое-то послание. Чтобы успокоить их, мы поспешили спустить лестницу и разрешили прислать на борт депутата, что они исполнили тотчас же без малейших отговорок, отклонив тем самым от себя всякое сомнение в честности их намерении и подозрение в желании расставить нам хитрую ловушку.

— Пошлем наверх Билла Ивенса, — крикнули все в один голос. На это английское имя ответил человек с рыжими бакенбардами и хорькообразным, простодушным лицом. Приняв неуклюжую позу, он стоял перед нами, нервно переминаясь с ноги на ногу, теребя руками свою широкополую войлочную шляпу, и говорил с большим трудом и смущением.

— Товарищи, — сказал он, — вы очень обяжете меня, если скажете, что у вас на яхте есть доктор.

Лорри взглянул на меня, но я продолжал молчать. Мы должны побольше выслушать, решил я, а затем уж отвечать на такие вопросы.

— За этим вас и послали, сэр? — спросил Лорри довольно строгим голосом.

Ивенс снова принялся теребить свою шляпу и продолжал, как попугай:

— Вы очень обяжете меня, если скажете, что у вас есть доктор на яхте. Это первое. Мы попали в мертвый узел и не ошибаемся. Некоторых нет уже, им пришел конец. Остальные будут очень благодарны доктору, уж никто этого отрицать не может. Товарищи, если вы христиане, придите к нам на борт и помогите бедным матросам.